Черный ратник. Книга 2 - Макс Гато

Трактирщик злобно сплюнул прямо на пол.

— Притащили зерно казённое. Им-то плевать, они сбегут, а мне… Мне конец.

Он выдохнул, и из него, кажется, вышла последняя надежда на простое решение.

— Вот и вся сказка, ратник. Они меня изжить хотят, как Стёпку-то уже изжили.

Я видел перед собой крепкого, уставшего от жизни человека, которого загнали в угол война и вымогатели. Мирон знал улицы, знал слухи и то, на чём всё держится. Он был идеальными ушами и глазами в этом квартале, особенно его трактир. Но для сотрудничества всегда нужна взаимная выгода.

— Главарь этот, Барс, — начал я обдумывать вслух. — Он сам выходит на свои дела, на встречи?

Мирон нахмурился.

— Раньше нет, сидел в своей норе. Но сейчас, слышал, стал появляться. Чувствует, подонок, безнаказанность. Хотя лицо он всегда прикрывает, чтобы лишний раз не увидел кто.

Смутная и дерзкая идея в моей голове начала обретать форму. И Барс вместе с его шайкой были первым и самым важным этапом. Нападать на них в их собственной обители под Рыбным рядом — глупо, не искать же их в туннелях. А вот заманить на нейтральную, но знакомую им территорию, туда, где они будут чувствовать себя уверенно… Вот это уже другое дело.

— А опиши-ка этого Барса.

Мирон призадумался.

— Ну, такой… худой, высокий… голос у него хриплый…

Трактирщик замер, пытаясь сообразить, что да как.

— Да хрен его знает. Я его видел всего раз, когда он сюда лично заявился.

Я только усмехнулся.

— Значит, Барс ждёт от тебя, — сказал я, — что ты сдашься и приползёшь просить о помощи на его условиях?

Мирон кивнул и насторожился, явно не понимая, к чему я клоню.

— Так дай ему то, чего он хочет. Пошли весточку, скажи, что передумал и готов встретиться и обсудить условия. Только не у него в норе, а здесь, у тебя, на нейтральной территории. Ведь ты — напуганный торговец, а он — хозяин положения.

— Ратник, не обидеть хочу, — проговорил Мирон, немного стушевавшись. Его глаза расширились. — И уж прими как есть…

Я улыбнулся и кивнул.

— Ты что же, с ума сошёл? — прошептал Мирон. — Впустить этого волка сюда? Он же придёт не один, и разговаривать не станет. Просто прирежет меня и возьмёт, что хочет!

— Да, он придёт не один, — согласился я. — Но для начала, чтобы поговорить. Потому что получить трактир без шума выгоднее, чем устроить резню, которая обязательно привлечёт лишнее внимание. Барс обязательно явится насладиться своей победой и увидеть страх в твоих глазах.

Я сделал небольшую паузу, давая Мирону вникнуть в мои слова.

Я примерно понимал положение дел. Мог, конечно, ошибаться, но это должны рассудить следующие дни. Барс был в деле недавно. Крыши у него, скорее всего, не было, а вот амбиций — море.

— И ты, Мирон, — продолжил говорить я, — будешь к этому готов.

Мирон смотрел на меня пристальным, изучающим взглядом. В его глазах читалась внутренняя борьба между страхом и зреющей надеждой.

— Потому что у меня, — добавил я и вежливо улыбнулся, — есть для тебя деловое предложение.

Глава 21

Простое деловое предложение могло означать для Мирона что угодно: от взятки стражникам до найма головорезов. Но я видел, что он догадывается, речь идёт о чём-то большем.

— Бойня в твоём трактире — это последнее, что нам нужно, — начал объяснять я, медленно обводя взглядом зал и уже представляя себе расстановку сил. — Шум, крики, трупы. Это привлекает внимание, а нам нужно сделать всё тихо и по-умному.

— Ты что же, — нахмурился Мирон, — хочешь против Барса пойти?

— Мне, Мирон, — спокойно ответил я, — нужен не только Барс, но и его лучшие бойцы.

— И как же их всех одолеть-то, — почесал затылок Мирон, — без крови и шума?

— А вот это моя забота, — отрезал я. — Тебе нужно написать письмо. Ты получишь избавление от падальщиков. Ну, а если твой трактир приглянется кому из ратников, то это уже будет бонусом. Будет у тебя своя территория и гарантия, что никто не придёт к тебе с дубинами или казённым зерном.

— Зачем тебе это? — серьёзно спросил Мирон.

— Барс мне дорогу не переходил, — прикинул расстановку сил я. — Даже нападение его людей я мог бы пропустить, не в первый раз. Но он оказался не в том месте не в то время. А ты, наоборот, можешь считать, что тебе повезло.

Мирон молчал долго, очень долго. Он смотрел на стол, затем взглянул на свои мозолистые руки. Я видел, как в его голове идёт борьба: страх перед Барсом и его людьми, ненависть к ним за смерть родственника, нежелание впутываться в дела, которые пахнут ещё большей кровью.

— А если прогорим? — наконец выдавил из себя он, поднимая на меня тяжёлый взгляд. — Если он что-то заподозрит и приведёт не пятерых, а десяток или два? Или просто сожжёт «Кота» со мной внутри?

— Не прогорим, — честно ответил я. — Слишком уж он уверен в себе. А у меня есть элемент неожиданности, позиция и… — я тронул рукоять меча, — преимущество в силе и подготовке. И я буду не один. Сделаем всё быстро, чисто и тихо. И в городе станет на одну банду меньше.

Мирон тяжело вздохнул.

— А если тебе повезёт ещё раз, то больше никто из бандитов в Ярмуте крышевать тебя не сможет.

Мирон резко выпрямился, будто сбрасывая с плеч невидимую ношу.

— Чёрт с тобой, — прохрипел он. — Я в деле. За Стёпку и за трактир.

Решение было принято. Теперь нужно было действовать.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда первое: нужно закрыться и отправить гостей по домам, чтобы здесь, кроме нас, не было ни души.

Мирон, не говоря ни слова, вышел в зал. Я услышал его грубый, но привычный для посетителей окрик.

— Всё, довольно! Закрываемся! Недопитое и недоеденное забирайте с собой!

Послышались удивлённые вздохи и ворчание, но авторитет хозяина был неприкасаем. Вскоре гости разошлись, двери захлопнулись, и в трактире воцарилась непривычная для этого часа тишина.

Я вышел из подсобки в главный зал. Мирон искал за столешницей письменные принадлежности. К моему удивлению, он их нашёл. Он взял клочок пергамента, чернильницу и гусиное перо.

— Это… с чего начать-то? — стушевался он.

— Пиши, — начал инструктировать его я. — «Господину Барсу. Готов обсудить ваше предложение без лишних глаз в моём заведении после закрытия. Завтра в час ночи. Мирон».

— «Господину», — с горькой усмешкой повторил Мирон.

Но перо уже заскрипело по пергаменту. Он закончил писать и дал чернилам высохнуть.

Я взял клочок бумаги и пробежался по