Черный ратник. Книга 2 - Макс Гато

чавкающую густую грязь, но я был быстрее. Мой скрамасакс, тяжёлый и безжалостный, блеснул в скудном свете, пробивающимся в тупик. Удар был точным, прямо в шею, и главное быстрым. Почти милосердный конец.

Я вытер клинок о его куртку и повернулся к молодому пареньку. Он замер, ожидая своей участи.

— Ты, — сказал я, — будешь жить.

— Спасибо, — осторожно выдохнул молодой бандит.

Он явно не верил моим словам. Но я не врал.

— Вот только недолго, — добавил я, и молодой бандит напрягся. — Даже не спросишь, почему?

— П-почему? — почти прошептал молодой бандит.

Я повернулся к копейщику, вжавшемуся спиной к арке.

— Он, — я ткнул в него пальцем, — слышал, что ты сдал главаря. Так что жить тебе недолго.

Оба бандита замерли, но лишь один из них взглянул на другого с ясным осознанием того, что произошло.

— Как догонишь его и разберёшься, — спокойно проинструктировал я молодого бандита, — вернись к Барсу. Скажешь, что наткнулся на ратника. Потом загляни…

Я ненадолго задумался, где назначить своему новому агенту встречу.

— … загляни к дяде Мирону, — определился я.

Молодой бандит кивнул. А копейщик, предсказуемо поняв расстановку сил, резко рванул с места. Но молодой бандит уже успел преодолеть большую часть тупика чуть ли не одним прыжком. Он, как хищник, вынырнул наружу, преследуя свою жертву.

Я остался стоять один среди тел и запаха смерти. Я поднял вещевой мешок, отряхнул его, проверил, целы ли флаконы с зельями. И только потом вытащил из кармана медную помеченную монету. Значит, крысиная голова.

Простоватый, но узнаваемый знак. Символ проблемы, которую нужно было решить. Отпустил я юнца не просто так. В конце концов, милосердие — это не моя сильная сторона. Просто мне пришла в голову дикая, совершенно сумасшедшая, но гениальная идея, как убить двух зайцев одним камнем.

Поэтому я, как смог, стёр кровь с пальцев, рук и лица, вынырнул из переулка и направился в город. Вот только не к цитадели, а назад, к «Усталому коту», к Мирону. Мне нужно было поговорить с ним по-соседски.

Выживших в переулке за моей спиной не осталось.

Я неспешно пошёл по улочкам Ярмута, и не особенно торопился. Я ждал, чтобы вечер успел смениться ночью. Как ни странно, с приходом ночи гул и жизнь города почти не затихли, лишь сменились на шёпот и мельтешащие тени.

До трактира я добрался без проблем. Меня встретили всё та же деревянная вывеска с усталым котом и скрипучая тяжёлая дверь.

Я зашёл внутрь. Клиентов было довольно много. Мастеровые успели хорошо захмелеть, а бережцы стучали ложками по быстро пустеющим мискам. Я пробрался к стойке, минуя горожан.

Широкоплечий и мрачный Мирон яростно протирал кружку тряпкой. Вот только его глаза внимательно сканировали зал на предмет интересностей и опасностей, и меня он заметил с самого входа. Его взгляд скользнул по дублету и сапогам, остановившись на моём оружии на поясе.

Он молча кивнул в сторону небольшой двери за стойкой, явно ведущей в подсобку или кухню. Из двери выпорхнула уже знакомая мне симпатичная официантка в коротком сарафане. Она вежливо улыбнулась и, покачивая бёдрами, поторопилась в зал. Я зашёл в дверь и скинул мешок у входа.

Комната оказалась кладовой и была довольно просторной. Она была заставлена бочками и ящиками с припасами. Внутри пахло солью, древесиной и пылью. Мирон вошёл следом, прикрыв за собой дверь. Гул трактира стал глухим, отдалённым фоном.

— Чем я могу помочь вам, — обратился он ко мне с почтительностью и вежливостью, — господин ратник?

Вот оно как, узнал значит. Возможно, он догадался ещё в первое моё посещение.

Я не стал ничего говорить, просто вытащил из кармана ту самую медную монету и бросил её на грубо сколоченный стол между нами. Она ударилась о дерево с сухим щелчком, подпрыгнула и замерла, повернувшись к нему крысиной головой.

Мирон застыл. Всё его внимание оказалось прикованным к одной маленькой блестящей монетке на столе. Его усталое лицо медленно начало изменяться. Он крепко сжал зубы, а в глазах вспыхнул гнев.

— Где взял? — тихо и немного скрипуче, прямо как ржавая дверная петля, произнёс он.

Вежливость в его голосе пропала. Я его не винил, да и подобострастие мне не нужно.

— В тупике за Мясницкой, — спокойно ответил я. — На меня напали шестеро, хотели облегчить мою ношу. В итоге я облегчил их.

Мирон кивнул, сделал шаг вперёд и медленно, будто против воли, протянул руку и взял монету. Он некоторое время просто смотрел на неё, а затем сжал её в кулаке так, что костяшки пальцев побелели.

— Падальщики… — выдохнул он. Это слово прозвучало как плевок. — Крысы и подонки. Мало того что с меня сдирают с три шкуры, теперь уже и клиентов моих грабить начали прямо у порога.

Он замолчал, уставившись куда-то сквозь стену.

— Барс звучит знакомо? — спросил я.

Мирон вырвался из неги и кивнул.

— Наёмник, — сквозь зубы процедил он. — Говорят, с севера. Пробился в город полгода назад, а то и меньше. Сколотил из этих отбросов банду.

Мирон разжал кулак и положил медную монету обратно на стол.

— Дань, скупка, крыша. Кто не платит — того давят. Ну а кто сопротивляется… — он сглотнул, и его кадык нервно дёрнулся. — У меня племянник возницей работал, возил мне муку и солод из хуторов. Честный парень. Вот только отказался делиться своими поставками с падальщиками.

Мирон тяжело вздохнул, явно доставая из головы неприятные воспоминания.

— Его нашли в овраге за Тригорском. Телегу разграбили, лошадь увели, а его…

Мирон не стал договаривать, лишь резко махнул рукой, отгоняя воспоминания.

— В общем, собирать там было нечего.

Мне стала чуть понятнее злоба Мирона. У обычного трактирщика явно не было способа свершить кровную месть.

— И они, значит, — предположил я, — пришли к тебе?

— Верно, — прочистил горло Мирон и продолжил. — Этот Барс положил глаз на «Кота», говорит, место прибыльное, народное. Раз народное, значит, должно быть под надёжной защитой.

За дверью, где-то у стойки, раздались мягкие и лёгкие шаги, явно женские. Я поднял ладонь перед собой и покачал головой. Мирон замолчал, и некоторое время мы оба прислушивались к тишине. Затем половица по ту стороне двери скрипнула, и те же самые шаги удалились.

— Должно быть, Любка, — постарался успокоить меня Мирон, при упоминании подавальщицы он невольно улыбнулся. — Толковая девчонка.

— Продолжай, — настоял я.

Мирон кашлянул и продолжил.

— Я сказал Барсу этому, что у меня договор со стражей. Так он рассмеялся и сказал, что стража ничего не решит. Ну а потом… — Мирон вздохнул. — Начались проблемы. То крупа пропадёт, то пиво не доедет. А на