Имперский вор. Том 3 - Дмитрий Ра

я еду на серо-стальной «Чайке» – не слишком дорогом, но мощном внедорожнике, тоже российского производства. Американский «Чероки», конечно, дешевле, но и значительно хуже. А «Чайку» я и сейчас могу себе позволить, всё же гендиректор элитного ночного клуба. Кстати, надо будет узнать у Ливанова, какова моя зарплата как гендиректора…

И подумать о том, как я могу зарабатывать больше. Даже если сумею вернуть роду Каменских всю собственность – личный бизнес меня больше устраивает.

Поместье князя Назарова находится в тридцати километрах от столицы. Не слишком далеко, но по дороге я убеждаюсь в том, что Лекс был прав: навыки вождения машины у меня есть. Причём вполне приличные. Разве что с места дёргаюсь слишком быстро, но это дело наживное.

Проезжая столичный периметр из маг-кристаллов, ругаюсь сквозь зубы. Когда тебя везёт кто-то другой, гораздо проще выдержать их давление и ощущения, что они вызывают. А вот ведя свою собственную машину – уже проблематично. Сложно удержать контроль и не отвлечься от дороги.

Хорошо, что длится воздействие кристаллов недолго и по мере удаления от них затухает. Так что уже через пару минут я снова в норме.

Назаров встречает меня у ворот.

– Князь, если вам удастся Ольгу разговорить… считайте, что я снова ваш должник, – говорит он сразу, уже не тратя время на любезности.

Выглядит отвратно. Как будто это он болен, а не дочь.

– Не совсем вас понял.

– Никита, она абсолютно здорова. Ну как… истощена, конечно, но не более. Нервное и физическое истощение. Но вот психически… Ольга утверждает, что ничего не помнит.

Отлично!

– Но мне кажется – это не так, – добавляет Назаров. – Есть надежда, что она что-то расскажет вам. А вы мне, договорились?

– Конечно.

На самом деле нет. Уж точно не про то, что телом Ольги Назаровой пользовалась драконица, лишившаяся собственного.

И лучше бы Ольге об этом не помнить.

⁂

Светлые волосы княжны заплетены в косу, но другая причёска мало что изменила: на кровати я вижу Зефирку… Пока она не открывает глаза. У Зефирки они были жёлтыми, звериными. У этой – голубые, что делает девушку ещё красивее.

Сажусь рядом на мягкий стул, здороваюсь.

– Вы хотели меня видеть, княжна.

– Да.

Она смотрит пристально – но не на меня, а на отца, который маячит в дверях…

…спальни, между прочим. Стены которой увешаны какими-то абстрактными картинами всех размеров.

– Папа… Ты не мог бы оставить нас?

– Ухожу, Оленька, – мгновенно соглашается Назаров.

Закрывает за собой дверь, а княжна говорит слабым голосом:

– Я хотела всего лишь поблагодарить вас, князь. За то, что вы меня спасли.

Говорит совершенно адекватно, не запинаясь. Взгляд осмысленный, ясный, зрачки в норме.

Отвечаю:

– Не стоит, Ольга Викторовна.

– Конечно же стоит. Я рада, что вижу вас и могу сказать вам спасибо.

Она вдруг на секунду поднимает взгляд вверх и вправо.

– Честно говоря, я боялась, что вы мне просто привиделись.

Опять стреляет глазами – в ту же сторону.

– Я запомнила ваше имя, но ведь и оно могло мне примерещиться. Как и вы.

– Я настоящий. Князь Никита Каменский, – уверяю, следя за её взглядом.

– Да, теперь я знаю. Я спросила отца, и он подтвердил. Спасибо вам.

Угол потолка, вот куда она смотрит. Точнее…

…показывает мне.

Кошусь туда же, не поворачивая головы. Княжна в ответ прикрывает глаза: «Да, да!»

Камера.

Там камера, которая передаёт всё, что происходит в этой спальне. Князь Назаров наблюдает за нами, и это простительно. Я бы тоже наблюдал.

– Ваш отец очень переживает, – говорю княжне.

– О, я понимаю. Мне так жаль. – Она бледно улыбается.

Ничуть ей не жаль. Она хочет что-то сказать именно мне, и так, чтобы отец не слышал.

Видимо, всё же что-то помнит. И, хвала Высшему, явно не собирается делиться с отцом своими воспоминаниями. Зато хочет что-то узнать у меня.

Ну извини, милая, заклеивать или выдирать камеру я не полезу. Тем более что вряд ли она тут одна. Да и смысл? И за дверью отлично можно подслушать.

– Как вы себя чувствуете, Ольга Викторовна?

– Просто Ольга. Я хорошо себя чувствую. Только немного устала. И лежать устала. Хочется на воздух.

И что ты мне предлагаешь? Отправиться с тобой погулять? Боюсь, папаша ещё долго тебя ни на шаг от себя не отпустит.

– А знаете… – продолжает она. – Может быть, у вас есть время? Я боюсь выходить отсюда. Но с вами я бы не боялась. Со всеми остальными боюсь, даже с папой. Доктор сказал, у меня какой-то синдром. Забыла слово.

Киваю:

– Я с удовольствием составлю вам компанию.

– Спасибо. Тогда скажите папе, что я готова выйти в сад. Но только с вами. Всех остальных я боюсь, – настойчиво повторяет она.

Ну и к чему столько хитростей?

Выхожу. Назаров, конечно, топчется у дверей.

– Виктор Алексеевич, мне кажется, она хочет что-то мне рассказать. Наедине, – развожу руками.

– Хорошо, – говорит он, кусая губы. – Я отойду.

– Давайте я посижу с княжной в саду. Так, чтобы она видела, что вокруг никого нет. Иначе она не будет говорить.

Делаю честные глаза и добавляю:

– Я вам расскажу потом всё, Виктор Алексеевич. Я понимаю, что это важно.

– Как она вам показалась? – внезапно спрашивает Назаров. – Вы всё же посторонний человек, Никита. Как думаете, она в рассудке?

– Заторможенная какая-то. Я бы сказал, что не совсем адекватная. Ну, это неудивительно. Дайте ей время и врачей, Виктор Алексеевич, что ж вы хотите.

Ольга Назарова в полном рассудке. И она неплохая актриса. Но сообщать это Назарову я не собираюсь. По крайней мере пока.

– Лучшие врачи вокруг! – с отчаяньем говорит он. – Нет, вы правы, конечно. Ну хорошо. Сейчас я вас устрою в саду.

⁂

Безутешный отец исполняет желание дочери в точности: Ольгу вывозят в сад на инвалидной коляске и со всеми предосторожностями устраивают на качелях, которые она указывает. Качели огромные, с навесом, по стоимости близки к моей новенькой «Чайке». Как и инвалидная коляска.

Однако я абсолютно уверен, что при всём своём истощении княжна дошла бы и сама.

Она слабым, но повелительным жестом отсылает…

…не горничную какую, а троих быков-телохранителей.

Просит меня сесть рядом. А потом трёт виски и медленно клонится мне на плечо. Твою ж мать… Приходится приобнять больную девушку, не сидеть же истуканом, если ей явно нехорошо. Надеюсь, жениться меня после этого не заставят? В конце концов, она меня старше лет на восемь…

– Синдром такой синдром, – громко жалуется она. – Простите, князь, я буквально две минуты так посижу.

И очень тихо, практически одними губами, продолжает совершенно другим тоном:

– Я, блин, понятия не имею, где тут ещё камеры. Уверена, что везде понатыканы. Но всё лучше, чем в доме. Вы действительно князь Каменский?

– Да.

– А что тогда вы делали в разломе?

– В каком разломе?

– Да бросьте! Я помню урывками… Но вас я точно там помню.

– Вот это вам действительно примерещилось, княжна.

Она внезапно подтягивает на качели ноги, сворачивается клубком и обнимает меня за шею, кладёт голову на грудь. Но не так, как это делают горящие страстью женщины. Она прижимается ко мне как к отцу. Словно ищет защиты.

Очень убедительная для окружающих поза. Телохранители стоят метрах в тридцати от нас. С вытянутыми шеями и раскрытыми ртами. Но не подходят.

Мне остаётся только подыграть. Делаю растерянное лицо и глажу княжну по голове. Как щенка.

– Примерещилось?! Не делайте из меня дуру, князь, – злобно шепчет она. – И синдрома у меня никакого нет, если что. Но как ещё я могу с вами поговорить? Понимаю, что вы что-то страшное скрываете. И боюсь я, вообще-то, вас!

– Совершенно напрасно.

– Может, и так. А что мне делать? Да, вы меня оттуда вытащили. Но я же не знаю – зачем!

– Я вытащил вас из поместья барона Васильева. Чтобы вернуть домой. Если бы вы были мне нужны для чего-то другого, я не отдал бы вас отцу, верно?

– Это я понимаю. Но какое поместье?! Мы же были, были в разломе! И я, и вы! Я ещё в лесу вас