Барон фон дер Зайцев (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Рассказ интересный, особенно про фрау, но малосодержательный. Пришлось диктора сменить. Рассказывал на хреновом немецком сын Перуна Яков. Главный снайпер у стрельцов. Из его рассказа, где бумс и хрясь было поменьше, выходило, что они, как и в прошлый раз, дошли до камышей и свернули в село, и там у крайнего дома бобыля Крауля наткнулись на засаду. Тут-то и оказалось, что семнадцать почти одновременно выпущенных стрел из любой засады способны сделать лежбище. Положили всех семерых, те только пискнуть успели, а то бежали, мечами махали, мать чью-то на помощь звали. Слабаки, без помощи женщины сами ни на что не способны.

— Может, Деву Марию — мать Христа⁈ — набожно перекрестился барон.

— Её. А только она завсегда за правду, за нас, за немцев… и за русских, а зачем ей этим разбойникам, грабить нас пришедшим, помогать. Понятно, не помогла, — опять влез в рассказ Ганс Шольц. Посмотрел, как барон крестится и тоже перекрестился троекратно.

А новик Яков дальше продолжил:

— Шум подняли эти из засады. И к нам по дороге сразу человек десять побёгли. Тоже бегут и мечами махают. Вот тут дядька Ганс и отличился. Троих он один из своего арбалета положил. Лучники медленнее стреляли. А ещё дядька Семён троих копьями заколол. И не добежал до нас ни один.

Яков утёр лоб. Вспотеть умудрился при такой холодрыге. Или это от дождя ещё волосы мокрые. Или рассказывать тяжело. Немецкий он тяжёлый язык. Как только Кант справлялся?

— Стук копыт по дороге раздался, и сразу с десяток всадников на нас вылетел. А только стук-то далече слышен. Все приготовиться успели. Два залпа и ни один до нас не доскакал. А двое отстали, что ли, выскочили на дорогу, как раз к костру, и заметили нас, развернулись и на юг по своротке к озеру поскакали. Мы стреляли, но попали или нет, то неизвестно. Там темно. Но там овраг у озера, протока старая. Если про неё не знать, то запросто можно на полном скаку упасть, и конь ноги переломает, да и самому не поздоровится. Помните, в том году Гуго этот из Риги там разбился насмерть. А ему говорили не шляйся по темноте.

— Бог с ним с Гугой. Ты, парень, про литвинов рассказывай, а не про Гуг, — Кисель в полном рыцарском доспехе. Он в карауле был.

— А что, костёр мы загасили. А то ещё сожгут село, сволочи. Загасили и дальше пошли. А только темно и ничего не видно. Тогда решили к дядьке Семёну в дом идти, у него дом большой, все влезли. Там и сидели, грелись, пока, значит, светать не начало. Началось. Просветлело. Мы и пошли тройками по дворам литвинов выискивая. Наша тройка четверых нашла. Они в дому Фрола были. Очаг топили дым-то почти не видно, он низом стелется, а запах учуяли, на запах и пошли. Но у них дозор. Увидели нас и тоже бегут, руками с мечами машут. Без доспехов были. Мы их быстро перебили.

— И всё? — барон видимо ожидал рубки на мечах, кровь, хлещущую, как у Тарантины, фонтанами. А тут чего? Стрелы пустили — враги погибли. Где драйв?

— И всё. Обошли все дома. Нет больше литвинов. Тогда стали оружие собирать и коней. Оружия много, они ведь своих убитых всех обобрали и всё в дому у нас сложили. Нагадили там гады. Будто до нужника ямы дойти нельзя. Дикие. А брони хорошие и кольчуги двойного плетения у многих. А луков нет. Как они без луков воевать собирались?

— Я понял главное, — вдруг вылез вперёд молчавший всё это время Отто Хольте, — нужно срочно отправить отряд с лучниками и нормальными воями к озеру на разведку. Этих двоих, если они в овраге действительно не переломали себе шеи в темноте, нужно найти до того, как они встретятся с жемайтинцами и расскажут всё, что знают про нас. Если нам один раз с тюфяком уловка помогла, то почему её ещё раз не применить, а для этого нужно, что литвины о ней не рассказали повстанцам.

— Они всю ночь не спали, устали, — покачал головой Семён, — толку от пацанов не будет.

— Я пойду со своими, мне только с копьем и мечом нужен кто! — Ганс Шольц явно не навоевался.

— Хорошо, — фон Бок вышел вперёд с гордо поднятой головой.

— И я прогуляюсь, — староста Георг забрал из руки Семёна дротик. Явно использованный уже сегодня. Лезвие в чёрной корке от крови.

Иоганн тоже хотел. Такая война интересная получается, а он то спит, то на барбакане сидит.

— И я!

— Ты?

Глава 23

Событие шестьдесят седьмое

Вроде полдень почти, но из-за чугунных серых туч, оккупировавших небо, кажется, что то ли утро ранее, то ли вечер уже вовсю. Смотришь на это и думаешь, неужели это небо бывает голубым? При этом морось висит в воздухе, забираясь в самые «труднодоступные» места. А ещё холодный, пусть и слабый, ветер с моря. Именно про такую погоду должно быть и говорят, что хозяин собаку на улицу не выпустит. Ну, собак не было, не любитель этого дела был отец у Иоганна. Да и он сам пустобрехов и рассадников блох не боготворил. В прошлой жизни понимал, что «Кабыздох», это не шутливое название, а пожелание: ка бы ты сдох. Будь его воля… Ну, да ладно, и воли его нет, и мира того, с кучей бродячих собак и уродов хозяев, выгуливающих, вопреки законам, собак без поводка и намордника.

В Русском селе тоже не один кабыздох не облаял их. Мёртвая такая тишина, даже боязно немного. Отправилась поисковая экспедиция и разведка одновременно к озеру на трофейных конягах. Целых двадцать бойцов невидимого фронта. Двадцатым взяли Иоганна. При этом то ли в шутку, то ли специально подсунули самого здорового из дестриэ литвинов. Даже при огромном желании до стремян не дотянуться. Слон, а не жеребец. Ноги, где-то там, сами по себе болтаются. А ты прыгаешь в седле, набивая синяки на пятую точку.

Чтобы попасть к озеру, нужно полностью миновать Русское село и потом свернуть на юг. Там начинается лесная, но вполне проезжая дорога, заканчивающаяся, как бы, у того самого оврага или бывшей полностью заросшей протоки. Кусты лещины поднялись со дна и если не знать о существовании этой западни, то при плохой видимости сверзиться туда просто обязан всадник. Дорога тут делает поворот на девяносто градусов, потом через десяток метров ещё один и, миновав кусты, въезжаешь на пойменный луг, переходящий в заболоченный берег.

Вдоль леса идёт дорога, не дорога, скорее, широкая тропа, люди сюда наведываются, но не очень часто. С другой стороны от замка есть нормальная дорога, и там берег не заболочен до самой воды. Туда и рыбачить ездят и птицу осенью бить.

Около оврага остановились, сгрудившись плотным кублом, и двое новиков, спрыгнув с коней, придерживаясь руками за ветви кустов, стали спускаться. Что скажут разведчики было ясно. Ветки лещины переломаны, пожелтевшие листья ободраны, и земля на краю вздыблена. Пытался конь затормозить задними ногами, но какай-то там из законов Ньютона, за инерцию отвечающий, сработал, как и положено законам — рухнул и конь и всадник в овраг. Высота метра три, но не слышно ни стонов, ни ржания. Либо выжили и убрались, либо туда им и дорога, в Аду прогулы уже давно выписывают.

— Тута он. И конь мёртвый и литвин. Переломаны все. А у коня брюхо толстой ветвью, сломанной, ещё пропорото, — донеслось, как из погреба, глухо, снизу.

— Так вылазьте, чего там шуршите⁈ — прикрикнул на парней Ганс Шольц.

— Так справа! Сейчас разденем, броню снимем. Знатная броня. И конь в броне.

— Добро! — ну, старый вояка понимает, что трофеи — это главное на войне. Их бросать точно нельзя.

— Тут следы видны, второй конь смог повернуть, хоть в кусты и врезался, — Яков указал на вспаханную землю на повороте и сломанные ветви.

— Так проедь чуть? — Юрген как бы старший в разведотряде, чего бы не покомандовать.

Иоганн спрыгнул с солового жеребца в холке под метр восемьдесят и заглянул в заросший овраг. Чего там внизу делается, было не очень видно, а вот прямо перед носом висела гроздь орехов. Фундук. Три орешка для Золушки. Сказка такая чешская была в его детстве.

— А можно из этих орехов делать масло? — не, это не вслух. Себе под нос прошептал. Это можно девушку вывезти из деревни. А вот деревню… Так и тут, попаданца никуда из себя не выдавишь. Он вечно будет искать, а чего бы тут попрогрессорствовать? Где деньги кучами лежат? Нет, чтобы расслабиться и получить удовольствие. Нет, нужно всё улучшить. Нужно окружить себя знакомыми вещами. Есть об этом в неплохом итальянском, кажется, фильме «Сеньор Робинзон», там этот робинзон телевизор себе сделал. Тонко подметили итальянцы.