Барон фон дер Зайцев (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Всем новостей хотелось, все вглядывались в костёр этот и его окрестности, все вслушивались в ночь. Стучал где-то в лесу дятел, кричали утки, ещё не улетевшие в свой Китай. А вот звякания оружия и криков предсмертных слышно не было. Час прошёл как день пустой, царь женился… ай. Занесло. Но час точно прошёл.

Два прошло. Иоганн устал вглядываться в ночь, костёр там догорал и в него свежих дровишек не спешили подкидывать.

Глаза у пацана сами стали закрываться. Решив, что упасть с привратной башни, от того, что заснул, будет не лучшим окончанием новой жизни, а ещё замёрзнув, это днём было бабье лето, а теперь уже холодная осень вокруг, Иоганн пошёл спать. Ну, чем он может помочь? И не понадобится эта помощь. Ну, точно, не имея луков и арбалетов с одними мечами литвины на штурм замка не пойдут, тем более, после вечернего ополовинивания их отряда. Придут лучники и арбалетчики, должны быть такие среди жемайтийцев, вот тогда и последует штурм.

Проснулся пацан от холода и шума. Сначала от холода. Рамы, затянутые ну очень слабо-прозрачным бычьим пузырём, в его окна бойницы ещё не вставили. Вполне тепло было. Теперь с них лился холод, сырость и дождь. И дождь, так дождь, ливень настоящий. Шумел и ударяясь о карниз затекал в комнату барабаня по лежащей у подоконника кирасе. Вставать и вылезать из-под одеяла не хотелось, но лужа ему тут тоже не нужна. Рамы давно заготовлены и стоят рядом, остаётся только вставить их в гнездо, в пазы и закрепить деревянными задвижками.

Иоганн высунул голову в бойницу и тут же её отдёрнул, отскочив от окна. Мгновенно мокрой голова стала. Сунул не потому, что дурень. Какой-то железный звук послышался сквозь шум дождя.

Вставив рамы и надёжно их закрепив, парень прислушался, не повторится ли шум и тут загалдели на первом этаже. И громче всех Старый заяц басит. Значит, вернулись и лязг железа не послышался ему. У него же окна выходят на реку и именно почти под ними и перебрались на ту сторону стены разведчики или диверсанты во главе с Семёном по верёвочной лестнице. По ней, значит пару минут назад и поднимались.

Иоганн, пытаясь перепрыгивать по две ступеньки, бросился вниз.

Гридницкая, куда пацан, чуть шею себе не сломав, спикировал, промахнувшись мимо очередной ступеньки, не сильно большое помещение. Шесть метров на четыре, ну край на пять, так ещё нары стоят по углам. Сейчас в неё набилось человек тридцать. Всего в замке осталось сорок один человек, включая Иоганна и все, за исключением смены стражи на барбакане и донжоне, где бы в это время не находились, устремились в гридницкую, куда завалились мокрые и грязные диверсанты.

— Рассказывай! — ворвавшийся одним из последних, барон прихромал к Семёну, прислонившемуся к стояку нар. С десятника стекали потоки воды и образовывали на деревянном полу грязную лужицу. Ну, от остальных лужицы тоже расползались, так вскоре весь мол будет на болото похож.

— Фух, — выдохнул Семён и открыл было рот, но Генрих отвернулся от него и рукой махнул.

— Тебя понять невозможно. Говори ты, старый Ганс.

— Я? — Шольц осмотрел всех в гридницкой. Стоял народ впритирку почти друг к другу, и только Иоганн занял привилегированное место, усевшись на ступеньки лестницы.

— Да, говори уже.

— Скажу. Так себе удача. Толком ничего не успели. Дождь начался, а в дождь ни арбалет и уж, тем более, лук не стреляет.

— Десять… или одиннадцать, — влез всё же Семён.

— Ну да, может и двенадцать. Но не больше. Мы к дому подошли, а там на страже двое стоят. Сидят. Их из арбалетов успокоили. Один закричать успел, так мы и сами шумнуть хотели. Давай литвины из дома вон его выбегать, — на Семёна кивнул Старый заяц.

— В моём доме дети сатаны решили устроиться! — на своей смеси суздальского с немецким и жемайтинским прохрипел десятник.

— Ну, и? — не выдержал Кисель.

— Ну, и положили всех. Восемь человек. Тут от соседнего дома ещё четверо бегут, их вот не понятно, темно, может и всех, но показалось мне что один за забор бросился. И вот тут, как ливанёт дождь. Я такого и не упомню, словно специально, чтобы нам охоту всю испортить. Пришлось уходить.

— А что так долго тогда? — удивился барон.

— Так мы в плен одного взяли.

— И где он, — все стали оглядываться, лыцаря ища, а нету.

— Так утоп он.

— Как утоп? — сдвинул брови фон Лаутенберг.

— Как все тонут. Насмерть.

Глава 22

Событие шестьдесят четвёртое

Всё утро шёл дождь. Весь день шёл дождь.

— Дядька Семён, я где-то слышал, что если на лук надеть тетиву из шёлка, то из него можно и в сырую погоду стрелять, — вспомнил Иоганн, прочитанный когда-то, роман про попаданца. Там именно так главному герою удалось отбить атаку врагов. Разорвали шёлковую рубаху на ленточки и сплели для луков тетивы.

— Не слышал. Так нету у нас шёлковых…

— Подожди. Можно же попробовать. У мачехи есть сюрко из шёлка зелёного. Толстый. Кажется, атлас называется.

— Кизыльбашская ткань, видел. Больших денег стоит…

— Какие деньги? О чём ты⁈ Отрежем от подола пару полосок, скрутим тетиву и проверим, растягивается ли она при дожде. Если лук будет нормально стрелять, то сможем и при дожде литвинов и повстанцев этих бить. А то они подойдут сегодня к вечеру к замку, а завтра штурм начнут, а нам и защищаться нечем.

Всё врут календари. Во всех книгах про средние века и в фильмах даже про какого-то английского короля с восьмью жёнами полы в замках глиняные или каменные и соломы на них за каким-то лешим навалили. Возможно на первых этажах у нищебродов это так и есть. Но! На втором этаже должно быть перекрытие. И сейчас нет других материалов кроме дерева, чтобы это перекрытие сделать. И вот спрашивается, а за каким таким хреном придумывать такое хитрое дизайнерское решение и поверх досок землю сыпать, её утаптывать, а сверху соломки. Ну, не иначе, чтобы мягче падать.

В общем, никаких ни каменных, ни земляных полов в замке не было. Да, ступени лестницы были из камня, но вот полы деревянные. Если честно, то доски были так себе. Никакой рубанок или фуганок над ними не работал. Более того, они ещё и разной толщины были. И не равномерно разной, а фрагментарно. Тут правая доска чуть выше, потом полметра они вровень, а дальше левая на полсантиметра выше. Если помещение маленькое, то этого и не заметно почти. Ну, вот как в кабинете отца, например, где Иоганн поселился. А вот в гридницкой прямо раскинулось море широко. Будто лёгкая зыбь по воде прошла.

А ещё полы скрипят. Тайно по ним не пройдёшь, всем слышащим они проскрипят, что оттуда-то туда-то какая-то сволочь крадётся. Иоганн в комнате мачехи вздрогнул. Зашёл наступил на доску, а она как заскрипит в полный голос: «Караул! Грабят»! До этого и не был толком. Стены тканью задрапированы, даже гобелен торчит между окон. И он явно не европейский. Турецкий, наверное, их манера людей и животных рисовать коверкая пропорции. С обоих сторон от кровати с балдахином стоят сундуки. Парень к левому направился. Он оказался не заперт, но перешерудив его весь до самого дна Иоганн зелёное сюрко не нашёл. Сюрко — это вроде как платье, только без рукавов. Оно длинное до самого пола и от пояса сильно расширяется, но ничего, никаких каркасов проволочных ещё не придумали, и оно просто складками свисает.

Второй сундук чуть совсем не разочаровал Иоганна. Зелёного сюрко не было. Пацан уже было решил, что мачеха его с собой забрала, как увидел блеснувший искрами зелёный материал на самом дне сундука.

Всё это время Семён стоял на пороге и не решался зайти в женскую спальню. Иоганн протянул ему платье. Десятник попробовал материал на прочность и растяжение. Потом осмотрел швы.

— Плохо. Вот смотри, везде швы, оно как бы из клиньев сшито.

Иоганн посмотрел подол. Точно, вставлены клинья.

— А сколько длина тетивы?

— На вершок меньше длины лука.

— А сколько… Понятно. Тут где-то длина клиньев метр… ай, половина сажени. Значит, будем не от подола отрезать, а вот так от низа до пояса в клиньях полоски вырезать. Вырежем три полоски и сплетём их.