Вероломный бог - Кэмерон Джонстон

там как будто навечно, прикосновение Дара подарило ему крепкое здоровье до глубокой старости. После смерти отца я не раз продавал ему вещи сомнительного происхождения, чтобы как-то жить во время учебы в Коллегиуме.

Я постучал в тяжелую дверь под потрескавшейся вывеской с золотыми шарами гильдии ростовщиков. Никто не ответил, но я знал, что он там, как и всегда. Чарра караулила, пока я пытался взломать блестящий новенький замок. Через несколько минут она толкнула меня.

– Может, лучше я?

Я сердито зыркнул на нее и вынул Расчленитель.

– Я сам.

Нож прорезал дерево и сталь так же легко, как плоть. Не слишком тонкая работа, но меня это уже не волновало.

Мы спустились в полутемную, заваленную хламом лавку Бардока и обнаружили в ней тот же беспорядок, что и всегда. Одну стену покрывала черно-зеленая плесень, пахло пылью и гнилым деревом. Нам пришлось пробираться сквозь нагромождения корзин с заложенными молотками, долотами, щипцами, лопатами и прочими инструментами, мимо полок с глиняной посудой и дешевыми украшениями. Я остановился у кучи плащей и провел пальцем по тщательно заделанной прорехе в шерсти, куда вонзился нож. В швах осталось едва заметное бурое пятно. На стенах висели сковороды и горшки, а у двери в заднюю комнату стояли сундуки с кочергами, латунными деталями и старыми замками.

Чарра вызвалась первой попытаться разговорить старого козла. Она пошла одна, вооружившись грубой силой подкупа, подкрепленного угрозами. Через несколько минут подслушивания я понял, что они враждуют, Бардок недавно отказался от защиты Чарры. Может, это новые покровители наделили его стальными яйцами, которых раньше не наблюдалось. Чарра начала сыпать ругательствами через слово, а ее угрозы становились все изобретательнее.

Тем временем я занялся охранными чарами, которые кто-то установил для Бардока. Работа небрежная, но мощная, как будто кто-то опытный и могущественный ставил их второпях. Так же как на городских воротах, они активировались на расстоянии, и у Бардока должен быть похожий кристалл. Сломав защиту, я ухмыльнулся, представив лицо старого хрыча, когда он попробует применить ее против нас. А хранившаяся в них магия, теперь заполнявшая лавку, скроет любые следы моего Дара.

– Это твое последнее слово? – громко сказала Чарра после того, как они оба некоторое время молчали.

– Вали отсюда трахаться с собаками, ослица безрогая, – рявкнул он. Вроде бы бессмыслица, но на удивление оскорбительная. – Прочь из моей лавки, старая обвислая стерва.

Я решил, что пора вмешаться, пока Чарра его не убила, распахнул дверь и вошел в комнату, убого освещенную одинокой масляной лампой на столе. Помещение было набито свитками, книгами, пачками пергамента и диковинами со всего мира. На стенах висело разнообразное экзотическое оружие: покрытый угловатыми рунами, похожий на клюв боевой топор из Скаллгрима, богато украшенный гладиус из Эсбана, ахрамский хопеш, травленый горский тесак и другие, неизвестные мне виды. На столике в дальней части комнаты были выставлены маленькие черепа каменных драконов и какие-то кости рядом с глиняной табличкой, исписанной ахрамской вязью. Маленькая статуэтка человека с шакальей головой, явно эшаррского происхождения, жутко дорогая, почти наверняка была привезена контрабандой с места раскопок. Старый козел носил одежду до тех пор, пока она не истлеет, но транжирил монеты на свои драгоценные коллекции и, несомненно, любил их гораздо больше, чем людей.

Чарра с коротким клинком в руках встала и склонилась над широким письменным столом, заваленным всякой всячиной, обрывками пергамента и черствыми крошками еды. Она злобно смотрела на Бардока, вжавшегося в огромное красное кожаное кресло. Он совсем облысел и выглядел старым и мертвенно-бледным, морщины придавали его лицу вечно хмурое выражение.

Я нацепил свою самую мерзкую ухмылочку:

– Так-так, это же Ростовщик Бардок. Как приятно снова тебя видеть.

Он не сразу узнал лицо и голос. Через мгновение он вытаращил слезящиеся глаза и побледнел еще сильнее.

– Вот дерьмо, – прохрипел он. – Я думал, тебя сожрали крысы.

Чарра осталась стоять, а я опустился на скрипучий стул у стола.

– Я и хотел, чтобы все так думали.

Я не был особенно крупной рыбой, скорее жирной мелюзгой с огромными ядовитыми шипами, которую лучше не злить. В своей стихии я был так же опасен, как любой маг в Сетарисе.

– Что ж… – сказал я, прикурив от лампы и выпустив дым прямо ему в лицо. – Вали трахаться с собаками, так ты сказал? Безрогая ослица, верно? И не следует забывать о старой обвислой стерве. Ты многовато ругаешься сегодня. – Я посмотрел на его драгоценную коллекцию на стенах. – Жаль, если мне придется что-нибудь сломать.

На лице Бардока выступила испарина. Казалось, его вот-вот стошнит.

Среди мешанины предметов на столе мое внимание привлек латунный конус высотой с большой палец. На мгновение меня охватил ужас, но я подавил дрожь, прежде чем Бардок успел заметить. У старого дурака прямо на столе лежала алхимическая бомба!

В мире не наберется и полдюжины тех, кому доводилось ее видеть. В годы учебы в Коллегиуме я зарабатывал, выполняя поручения одного мастера-мага по имени Таннар, который проводил незаконные эксперименты в области алхимии. Его мастерская, полная странных запахов и бурлящих в перегонных кубах жидкостей, поражала воображение. Не каждый маг мог похвастаться, что ему удалось в ней побывать. По словам Таннара, беда Арканума в том, что последние тысячу лет они пытаются разгадать секреты величия древнего Эшарра вместо того, чтобы самим изобрести что-то новое. Нелестное мнение об Аркануме сразу расположило меня к Таннару.

Он придумал взрывать дыры в горах, чтобы добираться до рудоносных пластов, и сделал с десяток алхимических бомб, хотел испытать их в первой экспедиции. К сожалению, она так и не состоялась, но его изобретения оказались по-своему успешными, поскольку однажды ночью его мастерская превратилась в дымящийся кратер. А теперь Бардок использует одну из этих адских штуковин в качестве пресс-папье!

Он трясся, готовый вот-вот сдаться, но внезапно взъярился и уставился на меня с таким вызовом, которого я в нем раньше не наблюдал. Он стукнул по столу кулаком, так что бомба подпрыгнула. Я чуть не наделал в штаны, но не мог подать виду, иначе поставил бы под угрозу свою позицию силы.

– Убирайтесь из моей лавки, – сказал он и плюнул на пол, как будто забыл, что он его собственный. – Ты все еще должен мне денег, пес. Думаешь, можешь меня ни в грош не ставить? Ты не понимаешь, с кем сейчас имеешь дело.

Он усмехнулся, потянулся рукой к нижней части стола и прижал большой палец к вмонтированному туда кристаллу активации. Он нажал еще раз, глаза забегали, затем он в ужасе посмотрел на меня. Выражение его лица