Вероломный бог - Кэмерон Джонстон

разлагающуюся плоть на костях нежити, а она наблюдала за мной. В своем безумии я испытал жуткое удовольствие от этого мерзкого действа – я верил, что это один из способов убить тварь окончательно. Сознание то уходило, то возвращалось. Я разговаривал с головой, даже спрашивал ее о прошлом, но она ничего не отвечала. Зато нож непрерывно нашептывал у меня в голове обещания грядущей войны и резни.

У меня не осталось ни надежды, ни сил бороться, и я свернулся калачиком, чтобы уснуть, возможно, в последний раз. Я проспал как будто целую вечность, почти не шевелясь и слушая, как воображаемые звуки раскопок становятся все ближе. Таким меня и нашли маги, когда оттащили последний камень, – свернувшимся на полу перед еще живой головой, с черным ножом в руках. Когда свет факела ударил в глаза, я заморгал.

Первым в дыру протиснулся архимаг Визант, его морщинистое лицо и аккуратную белую бороду покрывала пыль, кольцо с изумрудом сверкало, как зеленое солнце. Взглянув на голову нежити, он поднял руку, чтобы остановить тех, кто шел за ним. Он осторожно приблизился, не сводя глаз с меня и не обращая внимания на моргающую голову.

– Как ты? – мягко спросил он. – Говорить можешь?

«Убей! – потребовал Расчленитель. – Кровь. Сильная кровь».

Мое тело запульсировало от иллюзии силы. Я едва не сделал это. Едва не зарычал и не рванул вперед, чтобы убить и съесть архимага. Меня остановило то, что за спиной Византа стояли два ученика с фонарями в руках. Шок и неверие на лице Харальта, его неприкрытый страх что-то пробудили во мне, какую-то бессловесную жуткую ярость, я должен был рассечь его лицо топором, а потом разрубить тело на дрожащие куски.

Но меня остановило нечто более сильное, чем гнев на Харальта. Искренняя тревога – за меня! – на лице Линаса потрясла меня до глубины души и погасила жажду крови. Он весь был покрыт царапинами, порезами и синяками. Должно быть, он сильно пострадал во время бегства из Костницы, и его руки до сих пор тряслись от страха. Несколько дней он вслепую полз по туннелям, чтобы добраться к людям, а потом заставил их проделать весь этот путь, чтобы найти меня. Не думаю, что я смог бы сделать то же самое.

Глаза защипало, зрение затуманилось от слез. Я обязан тебе жизнью, Линас Грэнтон. Однажды я сделаю то же самое для тебя или умру, пытаясь это сделать.

– Все нормально, архимаг, – прохрипел я. – Мне просто пришлось разобраться с этим… этим…

– Неупокоенным, – сказал Визант. – Это захваченное Червем тело какого-то мага, лишенное разума и оживляемое только магией. – Заметив Расчленитель, он прищурился. – Дай-ка мне этот клинок, мальчик.

Я сглотнул. Рука дрожала, но не слушалась.

– Я… кажется, я не могу, наставник.

Он посмотрел на меня, посмотрел внутрь меня, кивнул, поднял руки и щелкнул пальцами.

– Одеяло, недоумки, принесите воды и одеяло. Тебе очень повезло, Харальт, что он жив, щенок ты безмозглый.

Визант внимательно изучал мое оружие, все сильнее хмурясь. Расчленителю это не понравилось. Он спрятался в глубине моего разума и затих. Я почувствовал, что ладонь на рукоятке расслабилась.

Архимаг забрал у меня нож.

– Клинок с заключенным в нем духом, – сказал он. – Весьма впечатляющая находка. Искусство изготовления подобных предметов ныне утрачено. Теперь ковать их могут только боги.

Он что-то сделал со мной. Я это почувствовал, но ничего не понял. Я обмяк, глаза сами собой закрылись.

– Мой, – пробормотал я.

– Да, мальчик. Теперь я понимаю, как ты выжил. Этот нож несомненно твой.

Последнее, что я увидел, – улыбку Линаса. Его радость и облегчение пронзили меня в самое сердце. Уступая навалившемуся сну, я не мог не задаваться вопросом: неужели я действительно каким-то неведомым образом обрел друга?

Глава 15

По моему лбу успокаивающе скользит мягкая теплая кожа. Кто-то гладит по волосам. Открыв глаза, я увидел покрытое пылью лицо Чарры. Ноздри заполнил затхлый и сырой воздух Костницы. Стены. Вокруг меня давящие стены! Я запаниковал, а затем с облегчением выдохнул, увидев облака над головой. Я всего лишь в яме, а не похоронен заживо. Просто тупая дыра в земле. Я обмяк, тяжело дыша, а Чарра неловко похлопывала меня по спине.

Ох, Линас. Все-таки я не смог тебя спасти.

– Бедняга, – сказала Чарра. – Опять старый кошмар?

– Куда от него денешься, – мрачно буркнул я, растревоженный старыми воспоминаниями о залитом кровью Расчленителе. – Я просто разваливаюсь на части, за мной гонятся демоны, и если Арканум найдет меня, я не смогу сопротивляться.

Она нахмурилась:

– Так соберись! Ты не из тех, кто скулит и легко сдается. О нет, ты плюешь смерти в пустые глаза. Я и сама такая. – Она помрачнела и отвернулась. – Мы разберемся с этим. Мы должны.

Я улыбнулся. Помочь разобраться с демонами мог только Арканум, а его маги не могли спать спокойно, пока я жив. Да они с радостью поджарят сладкий корень на палочке над моим погребальным костром. На мне до сих пор нет ошейника и поводка только потому, что я очень постарался инсценировать свою смерть.

Чарра кашлянула:

– Бродяга, тут есть туннель. Кажется, кто-то воспользовался им совсем недавно.

При виде заваленного обломками туннеля я напрягся, ладони покрылись испариной. Судя по следам на грязном полу, ведущим вниз, в темноту, туда протащили что-то тяжелое.

– Кто-то переносит товары через катакомбы, – сказала Чарра. – Наверное, контрабандисты.

Я сглотнул и умоляюще посмотрел на нее, мысленно приказывая не произносить следующих слов.

– Нам нужно туда пойти, – с сожалением сказала она.

– Только если Ростовщик Бардок и Корабельщик не смогут ответить на наши вопросы, – хрипло ответил я. А я заставлю их говорить. Что угодно лучше, чем идти в катакомбы. Но если придется, пойду. Я обязан Линасу всем.

Мы вылезли из ямы, отряхнулись и направились в лавку Бардока.

Крольчатник – это скалистый берег, к которому прибивает больных и немощных после того, как лодка их жизни терпит кораблекрушение. Любой человек с деньгами улепетывает оттуда быстрее, чем проститутка успевает задрать платье для знатного лорда, если, конечно, не спускает все на азартные игры, выпивку или алхимию. Как ни странно, некоторые тамошние обитатели приспособились к убожеству, как крысы к отбросам, и процветали среди беззакония и разложения. Ростовщик Бардок был одним из таких.

Он до сих пор держал лавку в подвале одного из самых старых и крепких доходных домов, каким-то образом пережившего пожар и запустение. Четырехэтажное каменное строение располагалось к северо-западу от разрушенного храма, почти на полпути к богатым улицам Западного брода. Скользкий червяк обосновался