Пленники раздора - Алёна Артёмовна Харитонова

И он с какой-то беспомощностью кивнул на Огняну, мол, ты только погляди на неё!

Глава сложил руки на груди и спросил с обманчивым спокойствием:

– А люди-то в Цитадели остались ещё? Или…

В этот самый миг в дверь коротко постучали. На пороге возникла взволнованная стройная девушка в нарядной лисьей шубке. Девушка вошла, ведя за руку Люта, и сказала виновато:

– Клесх! Он заладил, как укушенный: веди, говорит, к главе, и всё тут! Пришлось Тамиру обозных уговаривать обождать, мол, настойку забыли у лекарей забрать. Ну и я к тебе сразу.

Глава против всякого ожидания улыбнулся. Надо же, он её сперва и не признал в этом белом платке, в шапочке, шубке и разнополке. Пригожая получилась из Лесаны девка. Худая только.

– Глава. – Лют отодвинул обережницу в сторону и незряче повернулся к Клесху. – От Лесаны пахнет волчицей. Я думал, поблазнилось, но стал расспрашивать, а она говорит, будто жила при Цитадели скаженная девка, которая нынче перекинулась в зверя. Где она теперь?

За Клесха ответил Донатос:

– В казематах, где ж ещё? Неистовствует, мечется, воет. Крови, поди, хочет.

Лют обернулся на голос.

– Дайте ей крови. Она того сто́ит. – И раздельно произнёс: – Эта волчица – сестра Серого. Ежели найдёте, как заставить её сызнова в человека перекинуться, считайте, он ваш.

В покое повисла тишина. Креффы переглядывались.

– Сестра? – переспросил Нэд. – С чего ты взял?

– Запах, – пояснил волколак. – Покуда была человеком, ничего особенного. Блазнилось, будто уже чуял её допрежь, но когда и где – понять не мог. У вас, людей, бывает такое, когда вроде узнаёшь кого-то, а вспомнить, откуда с ним знаком, не можешь? Ну вот, нынче Лесана пришла… Опять этот запах, только резче, сильнее. Но она ведь помылась, переоделась перед дорогой. Я нюхал, нюхал, да понять всё одно не мог. А она возьми и скажи: дескать, дурочка одна волчицей оборотилась… Тут-то всё и склалось!

– Глава, а ведь Фебр девку в волчьем логове подобрал, – сказал Донатос. – И аккурат после этого волки начали в стаи сбиваться, людей рвать.

Оборотень кивнул, подтверждая правоту слов колдуна.

– Серый сказывал, что всю его стаю вырезали. Говорил, сестра была, но у охотников сгибла.

Клесх помолчал и спросил:

– Отчего ты решил, будто за девку ваш вожак в силки пойдёт?

Лют усмехнулся.

– Для волка семья и стая – суть жизни. А они к тому же полноро́дные[7]. Он её любит. Оттого так и переярился, что самого дорогого лишили.

– Глупо, – ответил на это глава. – С чего он взял, что её убили? Да, обережники её с собой увезли. Но ведь они знать не знали, что девка волколачка. Убивать не собирались.

В ответ волколак пожал плечами.

– Он говорил, мол, сестра была дура безобидная. Скаженная, которой Хранители малый срок отмерили.

– Почему малый срок? – подал голос Нэд.

– Потому что ей Ка́женник жилу затворил, – отозвалась стоявшая рядом с Ихтором и всё это время молчавшая Огняна. – Я ведь вам сразу сказала: не могла она волком перекинуться! Оттого и умирала. И умерла бы! – Девушка говорила убеждённо и напористо. – Уж не знаю, как вам удалось её в зверя обратить. Столько вёсен ничего не получалось. А сама бы она не сумела.

Клесх посмотрел на Огняну испытующе.

– А ты откуда такая умная? Откуда про Каженника и жилу знаешь? А?

– Так видно ж… – Ходящая растерялась. – Вон как её распирало. Дар выхода искал, да не находил. Оттого она и маялась. Что я, скаженных, что ли, не видала?

Глава обвёл всех тяжёлым взглядом и сказал:

– Донатос, иди вниз. Волчице надо дать крови. Успокоится, тогда и будем думать, как заставить её сызнова в человека перекинуться. Лесана, жилу ей ты отворила? – Он дождался, покуда она кивнёт, и сказал: – Без ума дело сделано. Другой раз, прежде чем лезть, куда не знаешь, хоть тех, кто разумнее, спроси. А ежели бы отбиться не смогла? А ежели бы она в окно выскочила или кинулась на кого? Ты о чём думала?

Лесана виновато потупилась.

– Я ведь не знала, что она оборотень. Её ж всю столько раз щупали…

Наставник лишь покачал головой.

– Вот оттого, что мы тут ничего не знаем, у нас ходящие по Цитадели и разгуливают, как по лесу. Ладно. Забирай Люта и езжайте. Обоз вас уже заждался, поди. Ни к чему людей будоражить. Лют, добавить есть что? Ежели нет, мира в пути. Жду вас обратно к зеленнику́. Я так понимаю, ты знаешь, кто такой Каженник?

Оборотень кивнул.

– Значит, о чём в дороге поговорить со спутниками, ты уже понял. – Глава обернулся к креффу целителей. – Ихтор и ты, рыжая, тут останьтесь. С вами разговор особый. Остальные расходитесь.

– Мира в дому, – сказала Лесана, выводя Люта из горницы и с удивлением глядя на незнакомую рыжеволосую девушку.

Кто ещё такая?

* * *

Когда все, кроме удобно устроившегося возле очага Нэда, ушли, Клесх посмотрел на Огняну. Девушка, словно наказанная, примостилась на краешке лавки, смотрела своими янтарными глазищами в одну точку и молчала. Однако было видно: не боится, скорее печалит|ся. Чему?

Ихтор даже не глядел в её сторону: отсел, как отрёкся.

– Так кто такой Каженник? – спросил Клесх.

– Злой дух из навьего царства, – ответила Огняна, грустно улыбнувшись. – Является, когда захочет. Нжели встретишься с ним в чаще, хоть из шкуры выпрыгни, не убежишь и не спасёшься. Подойдёт, коснётся, лишит ума и памяти, в сердце вложит злобу.

– Светла была спокойная, – заметил Клесх. – Никого не обижала. Наоборот, всех пыталась приласкать.

Огняна пожала плечами.

– Это потому, что она обратиться не могла. Видать, встретила Каженника в детстве, когда в ней зверь ещё на лапы не встал. Оттого и рассудком помутилась, что суть её вырвали.

– А теперь что изменилось?

Огняна сызнова пожала плечами.

– Луна вон в силу входит.

– Так она и прежде входила. Что-то ты, красавица, не договариваешь.

Огняна вздохнула.

– Да нешто непонятно? Женское в ней пробудилось. Запертый зверь на волю попросился. Влюбилась она. Вот и всё.

Мужчины переглянулись.

– Влюбилась? – Глава не смог сдержать беззвучного хохота. – Хранители, что ж всё через задницу-то у нас?

Нэд крякнул и спросил:

– Донатосу-то скажем?

Клесх расхохотался ещё пуще, уткнулся лицом в ладони, только плечи подрагивали.

Огняна переводила изумлённый взгляд с главы на Нэда, а с Нэда на хмурого Ихтора, лицо которого было застывшим и безучастным.

– Ладно, красавица, – успокоившись, сказал повеселевший глава. – Говори теперь, как тут очутилась?

Но вместо Огняны слово взял целитель. Рассказал, а потом спросил глухо:

– Что делать прикажешь, глава?

Клесх развёл