Прах - Элизабет Бир

Меня к ней привели. Один человек из Двигателя сказал, что человек, которого Ариан собирается отправить в космос, – его возлюбленная и поэтому, по крайней мере с формальной точки зрения, по супружескому праву находится под моей защитой.

– И ты бросила вызов Ариан, чтобы защитить эту женщину. – Риан села на свободную руку, чтобы не поддаться искушению погладить бедро Персеваль.

А Персеваль, похоже, этого не заметила.

– Мне показалось, что это хорошая мысль.

– Да, – отозвался Гэвин, сидевший на спинке стула. – До тех пор, пока не включились нейроны.

Персеваль вздрогнула, а затем рассмеялась.

– Тебя сложно полюбить, сэр Резак.

– Какое счастье, что у меня есть много других полезных качеств.

– Так что там с твоей историей, – напомнила Риан, когда Персеваль перестала улыбаться и снова уставилась на свой бокал, словно задумавшись. На этот раз она не подняла взгляд, но Крыло выгнулось вперед и края перьев коснулись ее лица, словно успокаивая. Персеваль, кажется, этого не заметила, но этот жест заставил Риан содрогнуться.

Ей бы не хотелось, чтобы ее успокаивало подобное существо.

Или хотелось? Ведь в ее голове сидел герой Ынг – он находился в сознании, и его колония добровольно подчинилась ее симбионту. Его комплект стал частью ее комплекта. Неужели Ариан чувствовала то же самое, когда поглощала своего отца, его душу и воспоминания?

Риан могла лишь вообразить себе, что это так.

Но Крыло явно было совсем другим.

– Лишь после того, как я бросила ей вызов, мне стало ясно, что меня обманом заманили в этот бой. И я поняла, кто именно стал моим противником. – Персеваль пожала плечами. – Победа в бою не всегда достается справедливым.

Она принялась задумчиво крутить вино в бокале, и Риан показалось, что сейчас та скажет еще что-то, но дверь вдруг задребезжала от стука, и момент был упущен.

– Войдите, – сказала Риан.

Она даже не попробовала вино, но сделала это сейчас; поначалу кислота и танины заставили ее скривиться, но затем она удивилась богатству мягких, округлых вкусов. Вино ударило ей в голову; казалось, что даже его пары опьяняют. Риан все еще моргала, когда дверь чуть приоткрылась, а затем распахнулась.

На пороге стоял Бенедик. На этот раз он оделся менее официально – в простые брюки и пуловер. На его ногах были огромные черные шлепанцы с косыми глазами и повисшими кроличьими ушами.

– Можно войти?

– Я принесу тебе бокал, – сказала Риан, вставая – пока еще уверенно. По крайней мере, ее голова перестала кружиться.

– Нет, – сказал он. – Да, пожалуйста. На самом деле я должен поговорить с моей… с… сэром Персеваль. Риан, ты вольна ходить, где тебе вздумается…

– …одна, – закончила она. – Конечно. Я просто устрою себе небольшую экскурсию и найду все, что нужно…

– Спасибо, – извиняющимся тоном сказал Бенедик. Он бросил взгляд на василиска, который сидел на спинке стула и притворялся спящим, а затем снова посмотрел на Риан. – Если не возражаешь…

– Идем, Гэвин, – сказала она. – Нас выселяют.

Встряхнув крыльями, василиск поднялся в воздух; в небольшой комнате он казался еще более грозным. Когда он сел на кулак Риан, ее рука резко двинулась вниз, словно от удара, но затем он весьма ловко устроился и пригладил перья.

Свой бокал она взяла с собой. Ни она, ни Гэвин не пролили ни капли. Закрывая за собой дверь, она подумала, куда именно отец хочет ее отправить.

Скорее всего, это испытание для нее.

Риан вспомнила дорогу к вестибюлю: недавно обретенная идеальная память словно развернула перед ней карту. Но кого она найдет там, если не считать немых слуг отца и – если она зайдет подальше – мажордома? Отхлебывая вино из бокала, Риан погрузилась в раздумья.

– Найди кухню и укради что-нибудь на завтрак, – предложил Гэвин.

Риан фыркнула так, что вино едва не полилось у нее из носа; она была уверена, что именно на это он и рассчитывал.

– Так своевольно в доме Бенедика я буду вести себя через неделю, не раньше. – Она заглянула в коридор. – А вот комнату Тристена я найти смогу. Его ведь повели в эту сторону, да?

– Вторая дверь, – сказал Гэвин. – Я чую его запах.

– Спасибо.

Риан выпрямилась во весь рост перед этой самой дверью и слишком поздно поняла, что все руки заняты и ей нечем постучать. Она уже собралась устроить хитроумный танец с бокалом и василиском, но тут голова Гэвина на длинной гладкой шее вылетела вперед, и верхняя, загнутая часть его клюва сильно ударила в дверь ровно три раза.

Секунду спустя дверь распахнулась. Перед Риан стоял Тристен с ножницами в руках; его борода была неровно подстрижена с одной стороны.

– Риан, – сказал он. – Заходи.

– Бенедик выставил меня, чтобы побеседовать с дочерью, – объяснила она и зашла внутрь, не давая Тристену шанса закрыть дверь у нее перед носом.

Тристен вздохнул.

– Прости, я тут как раз решил…

– Продолжай.

Его комната была меньше той, которую Риан делила с Персеваль, и окрашена в холодные оттенки голубого.

В комнате стояла только одна кушетка, и Риан опустилась на нее. Гэвин соскочил с ее руки и пошел, чтобы взгромоздиться на спинку кушетки; на матрасе оставались ямки от его когтей. Он выглядел абсолютно нелепо.

Риан пила вино и заставляла себя следить за тем, как Тристен прихорашивается перед зеркалом. У него были ножницы и миска с водой, над которой поднимались струйки пара. Еще он где-то раздобыл пластмассовую бритву с керамическим лезвием, ничем не отличавшуюся от тех, которыми доводилось пользоваться Риан. Этой бритвой он аккуратно обрезал белые завитки бороды.

Покончив с этим, он смочил щеки влажным полотенцем, намылил их, сполоснул руки и принялся разглядывать лезвие бритвы.

– На комоде стоит графин с вином, – сказал он, не оборачиваясь.

– Спасибо, мне хватит, – ответила она.

– Нальешь мне?

– Мой удел – служить, – сказала она.

Но, с другой стороны, эту иронию он не поймет, верно? Встав, Риан внезапно поняла, что ее уже шатает, но все-таки принесла ему бокал. Бенедик, похоже, считал, что Тристен заслужил право пить из хорошего хрусталя.

Она поставила бокал рядом с Тристеном; ненадолго прервав процесс бритья, он улыбнулся ей в зеркале. Риан снова села на кровать, и у нее закружилась голова – пить Риан совсем не умела.

– Ну что ж, – сказала она, – мы добрались.

– И притом в лучшем виде, – заметил Тристен в промежутках между движениями бритвы. Он повернул щеку к свету, внимательно осмотрел ее и еще раз провел по ней бритвой.

– Что мы будем делать?

– Прийти сюда – это же твой план, верно?

– Это план Персеваль. – Но Риан с самого начала участвовала в его осуществлении. – И мой.