Никита Аверин - Крым-2. Остров Головорезов

— Согласны, — по очереди кивнули Дорошенко, хан и Воло­буев.

— Прежде чем пригласить сюда этого... как бишь его, — сделал вид, что не помнит, Рыжехвост, — А, точно, Филателиста, хотел бы спросить у вас, коллеги. А не проще ли отрубить этому мутанту голову и отправить ее в Джанкой, дабы листоноши поняли, что с нами шутки шутить не следует?

— Не проще, — возразил гетман Дорошенко. — Во-первых, это нарушение условий перемирия. Убийство парламентера. А во- вторых, в голове Филателиста есть некая информация, которая, как я полагаю, и послужила причиной ныне происходящего кон­фликта.

— Не знаю, как там насчет информации, — скривился хан Арс­лан Гирей Второй, — а для меня причиной конфликта послужила смерть моих жен от рук вероломных убийц. И я бы с превеликим удовольствием отрезал бы Филателисту не голову, а другую часть тела, после чего взял бы его к себе на работу. В гарем. Евнухом.

— Ну, господа, — попытался вразумить всех Волобуев. — Это эмоции. А у нас, между прочим, война. А война — занятие не из де­шевых. Если не получается ее быстро выиграть, может быть, луч­ше ее прекратить?

— Торгаш, — сплюнул сквозь зубы гетман Дорошенко, и с ним согласились и хан, и король.

—  Но господа! — возмутился Волобуев. — Не вы ли просили Союз Вольных Городов Крыма профинансировать ваши военные кампании? Патроны, дизельное топливо, бронежилеты. Я пони­маю, дело нужное, нужное всему Крыму, хватит терпеть этих му­тантов, но мы же не можем платить вечно! Тем более что мы были вынуждены мобилизовать почти всех трудоспособных мужчин!

—  Тихо! — хлопнул рукой по столу Рыжехвост. — Отставить торг! Не на базаре! Будем говорить с Филателистом, или секир- башка ему сразу?

Главы объединенных сил задумались и по очереди заявили: мол, отчего бы не поговорить? Чувствовалось, что при всем своем военном энтузиазме, и татары, и казаки, и пираты, не говоря уже о горожанах и фермерах, листонош все-таки побаиваются. Вон, ци­тадель Джанкой уже сколько взять не могут, а что будет, если каз­нить главу клана? Вдруг листоноши решат отомстить?

—  Введите Филателиста, — распорядился Рыжехвост.

Может быть, конвоиры из оцепления парламентера и верили в

то, что Филателиста «ввели» именно они — но со стороны это вы­глядело совсем иначе. Филателист, пуще прежнего поседевший и изрядно похудевший — лицо стало острым, изможденным, и в то же время хищным, — шел первым, уверенно и размашисто, гордо подняв подбородок, а за ним семенили ополченцы, с трудом по­спевая за длинными шагами главы клана листонош.

—  Вечер добрый, — поздоровался Филателист, одним прыжком вскочив на сцену и оставив конвоиров позади. — Если он, конечно, добрый. Ну что, друзья мои, будем договариваться?

—  О чем с тобой, собака, договариваться?! — взвился татарский хан. — Ты моих жен убил!

—  Моих казаков убил!

—  Водопровод отравил!

—  Корабли потопил!

Следом за начальством загудела и толпа, собравшаяся в зале. Ненависти к листоношам тут накопилось столько, что хоть в бутылки собирай и продавай. Народ собрался хоть и разномастный, но галдел в унисон: бей мутантов, надоели, сволочи, наших бьют, месть, месть!

Пошта украдкой огляделся из-под капюшона (пока Филате­лист терпеливо пережидал всплеск ненависти) и обомлел. Среди толпы он увидел знакомое лицо.

Сургуч. Листоноша из числа приближенных Филателиста. Специалист по особым поручениям. Почему-то в пиратском при­киде и с пиратской же саблей.

Неужели это он и есть — тот самый предатель, о существовании которого Пошта начал догадываться еще во время первого штурма Джанкоя?

Да нет. Не может быть. Не мог старый лис Филателист пригреть такую змею у себя под носом. Скорее, Сургуч тут с тайной мисси­ей, шпионит или прикрывает главу клана.

Успокоив себя таким образом, Пошта перевел взгляд на своего командира.

Тот поднял руку и, дождавшись тишины, заявил:

— Нас оболгали. Нас подставили. Нас хотят уничтожить.

Очередной взрыв негодования был короче — всем хотелось узнать, что листоноша скажет дальше.

— Подумайте. Дайте себе труд хоть на секунду — задумайтесь. Зачем? — вещал Филателист со сцены. — Зачем нам делать все то, что нам приписывают? Убивать ханских жен. Топить пиратские корабли. Резать казацкие разъезды. Травить водопровод Симфе­рополя. Зачем?! Наш клан с момента своего возникновения тру­дился на благо Крыма. Восстанавливал связь. Налаживал контак­ты. Возрождал цивилизацию. И вдруг — волна бессмысленной жестокости.

— Потому что вы мутанты и ненавидите нормальных людей! — выкрикнул кто-то с места.

Филателист выкрик проигнорировал.

— Кому выгодно уничтожение клана листонош? — спросил он. — Кто выиграет, если остров Крым опять погрузится в пучину средневековья, лишится связи, лишится торговых путей и надежды на восстановление цивилизации?

Толпа притихла.

—  Что вы предлагаете? — робко спросил Волобуев, раздавленный авторитетом Филателиста.

—  Я предлагаю сделать перерыв. Дать людям подумать. В том числе и вам, господа главнокомандующие. Переспать с этой мыслью, как говорится. А потом – прекратить эту бессмысленную войну, пока она не переросла в ту фазу, когда месть за падших товарищей затмевает собой изначальные причины войны.

В зале повисла гнетущая тишина. Все-таки Филателист, как с удовольствием отметил Пошта, умеет завоевывать внимание аудитории. И ведь не побоялся, старый черт, сунуться в одиночку в самое логово врага. Ну, или почти в одиночку, если допустить, что Сургуч его страхует.

—  Кажется, — прошептал из-под капюшона Кайсанбек Аланович, — ему удалось. По крайней мере самые горячие головы подостыли. Конечно, глупо предполагать, что одной пламенной речью обойдется, но было бы крайне интересно, о чем Филателист и эта разношерстная компания будут общаться в кулуарах, без свидетелей.

—  Боюсь, туда нас не пустят, — пробормотал Пошта.

—  Значит, так! — Рыжехвост встал и рявкнул во вест голос: — Объявляется перерыв! Президиум удаляется для закрытого обсуждения!

«Надо перехватить Филателиста до того, как он уйдет в комнату для тайных переговоров», - сообразил Пошта. Другого шанса может и не быть.

Пошта встал и двинулся наперерез Филателисту. Того якобы конвоировали, а на самом деле — уважительно провожали в сторону дальней двери, ведущей, очевидно, в тот самый закрытый зал заседаний. Пошту в сером балахоне попытались остановить, но листоноша оттер ополченца плечом и осенил остальных сложным жестом, который только что сам и выдумал.

— Именем Серого Света, — пробормотал Пошта зловеще, — предлагаю вам, глава клана листонош, совершить таинство при­частия перед важной беседой.

Ополченцы-конвоиры все как один начали суеверно плеваться через плечо, а Филателист, несколько офигев от такой дерзости, приготовился раздавить жалкого сектанта всей мощью своего ав­торитета. Но Пошта приподнял капюшон, показал Филателисту свою физиономию и подмигнул. Лицо у главы клана вытянулось, и он проворчал что-то:

— Ладно, ладно, таинство так таинство... Где бы мы могли уеди­ниться, уважаемые?

Место для совершения таинства нашлось в крошечной комна­тушке, служившей кладовкой. Пошту и Филателиста оставили наедине. Пошта запер дверь, для верности подпер ее шваброй и на­чал было что-то говорить, когда Филателист сгреб его своими ру­чищами за грудки и оторвал от пола:

— Ты что здесь делаешь?! — прошипел рассвирепевший глава клана листонош. — Ты где должен быть?!

— Успокойтесь, — попытался вразумить взбесившегося старика Пошта. — И поставьте меня на землю. Я все объясню.

Филателист наконец-то отпустил листоношу, от поправил ба­лахон и начал сбивчиво говорить:

— У меня есть предположение... точнее, гипотеза... я еще в Джанкое заподозрил... — Перед тем, как сказать самое страшное, Пошта замялся. Такого обвинения еще никогда не звучало в клане листо­нош. — Среди нас есть предатель.

— Что-о?! — округлил глаза Филателист.

— Кто-то в клане работает против нас. Не знаю, на кого, в чьих интересах... Но уж очень много информации утекает наружу. Вра­ги знают каждый наш шаг, постоянно нас опережают. Мы попада­ем из ловушки в ловушку, да еще и эта череда дурацких подстав, после которых на нас ополчился весь Крым...

Филателист недоверчиво покачал головой.

—  Бред, — заявил он безаппеляционно. — Не может быть. Мы же — листоноши. Это у нас в крови, в ДНК, в наших генах и в на­ших способностях. Листоноша не может перестать быть листоношей, как волк не может перестать быть волком.

—  Но и волки превращаются в собак, — подметил Пошта. — И среди таких мутантов, как мы, могут случиться выродки.

—  Не может этого быть, — Филателист, мрачнее тучи, присел на какую-то коробку и огладил усы. — Не верю. Если такое случи­лось — тогда все зря. Весь наш клан, вся борьба за возрождение цивилизации.