"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 - Никита Киров

Наместник ждал. Его ожидание было осязаемым, как запах гниющего мяса перед логовом хищника. Он лизал мои пятки холодом своего нетерпения, шептал бессвязными образами прямо в мозг — обещания небытия, картины растерзанной плоти. Я шел на съедение. И знал это. Но шел.

Первые дни… если здесь вообще были дни… были относительно спокойны. Лишь давящее присутствие, шепот камней, да вечный холод, пробивавший сквозь доспехи. Меч Тьёрн лежал тяжелой, но успокаивающей ношей на бедре, его сдержанное свечение отгоняло самые навязчивые тени. Щит Нави, подаренный Мораной — холодная, почти невесомая полоска стали на руке — молчал, ждал своего часа. Я экономил силы, шел, ориентируясь на тот внутренний магнит, что тянул меня к центру, к Наместнику.

Но вот спокойствие кончилось. Пустошь решила проверить гостя. Или размяться перед пиром.

Они вылезли из трещин в камнях, материализовались из клубов внезапно сгустившегося тумана, сползли со стен, как жидкая смола. Твари.

Первыми были Тени-Пиявки. Не настоящие тени, а сгустки липкого мрака, размером с собаку, бесшумно скользившие по земле. Они не имели глаз, только зияющие, лишенные зубов пасти, способные растягиваться до невероятных размеров. Их атака была тихой и мерзкой — они попытались облепить, прилипнуть, высасывать не кровь, а жизненную силу, тепло души. Одна такая прилипла к моей ноге — я ощутил мгновенный ледяной ожог, затем слабость, помутнение сознания. Меч Тьёрн взревел в моей руке. Один взмах — не столько рубящий, сколько рассеивающий. Бело-голубые молнии, живущие в клинке, вспыхнули, и Тень-Пиявка испарилась с противным шипением, оставив лишь запах озона и гари. Легко. Но их было много. Очень много. Они липли, как смола. Пришлось развернуть Щит Нави. Легкое движение руки — и черный, поглощающий свет диск встал на пути очередной тени. Не было удара. Было… втягивание. Пиявка коснулась поверхности щита — и исчезла, словно капля воды на раскаленной сковороде. Щит дрогнул, стал чуть тяжелее, холоднее. Он поглощал смерть, темную сущность — питался ею. Отвратительно, но эффективно. Я шел, расчищая путь мечом и щитом, оставляя за собой лишь клубы черного дыма и холодные пятна на камнях.

Чем глубже, тем становилось страшнее. Архитектура руин менялась, становилась еще более невозможной. Камни начали пульсировать, словно гигантские сердца. И твари… они эволюционировали.

Кристальные Скорпионы. Существа из осколков черного, мерцающего внутренним зловещим светом минерала. Их панцири отражали свет моего меча, дробили его на тысячи слепящих зайчиков, мешая целиться. Быстрые, как молнии, с хвостами, заканчивающимися не жалом, а сгустком сконцентрированной пустоты. Один выстрел такого сгустка — и камень там, где он ударял, не взрывался, а… исчезал, оставляя идеально гладкую, мертвенно-холодную впадину. Исчезнуть могла и часть меня. Щит Нави парил, как черная луна, перехватывая эти выстрелы пустоты. Каждое попадание заставляло щит вибрировать, а по его поверхности пробегали зловещие фиолетовые трещины, которые тут же затягивались, но оставляли ощущение ледяного ожога на моей руке, держащей ремень.

Меч работал без остановки. Молнии Тьёрна били по скорпионам, но их панцири были слишком прочны. Требовался точный удар в стыки, в места соединения кристаллов. Я использовал Серую магию — не броские заклинания, а мгновенные импульсы кинетической силы. Толчок под лапы скорпиона, заставляющий его пошатнуться, — и тут же яростный удар меча, вонзающийся в уязвимый изгиб. Они разлетались на осколки, которые тут же теряли зловещий свет и рассыпались в черный песок. Но каждый такой бой отнимал силы. Дышалось тяжелее. Рука с мечом начинала ныть.

Потом пришли Живые Лавины — сгустки плотного, вязкого мрака, принимающие грубые формы — то медведей, то гигантских слизней, то просто бесформенных волн разрушения. Они катились по руинам, сметая все на своем пути, издавая низкий, гудящий звук, от которого дрожали кости. Физический удар был бесполезен — меч проваливался в их тенеподобную плоть, не нанося видимого вреда, лишь вызывая яростное шипение. Щит Нави поглощал их массу, но медленно, слишком медленно — лавина была огромной. Тут пришла очередь Магии Пустоты. Да, рискованный шаг — черпать силу из самой враждебной среды.

Я сосредоточился, ощущая вокруг себя хаотическую, разрушительную энергию Пустоши. Она ревела, как дикий зверь, пытаясь вырваться и сожрать меня. И я впустил ее… Всего каплю. Пропустив ее через фильтр собственной воли и Серой магии, служащей буфером.

Острая боль пронзила руку, держащую меч, как тысячи игл. В глазах поплыли кровавые пятна. Но я выбросил вперед ладонь, не держащую щит. Не заклинание, а выдох. Сгусток искаженного пространства, черной молнии и леденящего холода вырвался из моей руки. Он врезался в центр Живой Лавины. И… аннигилировал. Часть твари просто перестала существовать, оставив после себя идеальную сферу пустоты, которая мгновенно исчезла с оглушительным хлопком.

Лавина заревела от боли и ярости, ее форма исказилась, стала неустойчивой. Этого было достаточно. Меч Тьёрн, усиленный остатками втянутой Пустоши (я чувствовал, как ее яд травит мои вены), взвыл и пронзил сгущенное ядро твари. Она взорвалась не камнями, а вихрем ледяного ветра и черных брызг, обдав меня мерзкой слизью. Я стоял, опираясь на меч, задыхаясь. Использование Магии Пустоты — сути Пустоши, оставило во рту вкус пепла и крови, а в душе — ледяную пустоту. Это был яд. Но яд, дающий силу.

Именно в этот момент, когда я отряхивался от слизи, пытаясь перевести дыхание, оно ударило. Не из Пустоши. Извне. Через тончайшие, но неразрывные нити, связывающие меня с Мавкой и Навкой. Волна ужаса, ярости и решимости. Словно ледяная вода, вопреки всем законам мироздания смешанная с огнем, обрушилась на мое сознание.

Яркие картины промелькнули перед моим внутренним зрением, как вспышки молнии: ряды светящихся щитов, содрогающиеся под ударами невиданных тварей; черные молнии темных магов, рвущие ряды монстров; дикий грохот, крики, одуряющий запах крови и гари. И над всем этим — хрупкая, но несгибаемая фигура моей матери, а вокруг нее — сплетенные свет и тень, Мавка и Навка, отражающие атаки, их лица, искаженные усилием.

Началось. Сбылись наши худшие опасения. Мой шаг в Пустошь стал тем самым сигналом. Наместник сделал свой ход. Твари хлынули через границы всех известных Пустошей. Империя горела.

Чувство вины, острое, как мой собственный клинок, вонзилось в грудь. Если бы я сюда не полез, наверное, ничего бы и не было. Но вина тут же сменилась яростью. Холодной, абсолютной. Они там сражались. Умирали, чтобы дать мне шанс. Чтобы я сделал то, что должен.

Я выпрямился. Боль, усталость, тошнота от Магии Пустоши — все отступило перед