"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 - Никита Киров

Глава 8

— От тебя тянет холодом и пахнет смертью, — открыв глаза, я увидел, что Кристина смотрит на меня, не отрывая взгляда.

— Э-эм, наверное, в душ сходить забыл, — попытался отшутиться я, но не проканало.

— Ты где-то был? Ну, пока я спала.

— С чего ты это взяла? — удивился я.

— Ну, хотя бы с того, что у тебя вот тут, -ткнула она мне пальцем в грудь, — шрама еще ночью не было. Уж поверь, я успела изучить твое тело. Да, он почти зажил, но след хорошо виден. Колись давай — где был и кого убивал?

— Это длинная и местами загадочная история.

— Позову Таньку…

— Нет, ну чего сразу с тяжелой артиллерии начинать? — возмутился я. — На собрании богов был — балаган или цирк во всей красе. Выяснилось, что меня там официально не любят. Потом в один мертвый мир заскочил — ну, чисто посмотреть, с чего это он мертвый. Там немножко поубивал всяких монстров и сразу вернулся. Все.

— Врешь.

— Чой-то? Как есть правду говорю. Я ж не Кривдин Валерка, чтобы юлить.

— Значит, недоговариваешь.

— Должна быть в мужчина какая-то загадка…

— Вместе с Танькой позову Изабеллу!!!

— Руки мне выкручиваешь, да? Пытками грозишься, попранной свободой и светлыми застенками⁈ Все вы, императоры, такие — все себе и ничего людям.

— Врежу. Вот Мораной клянусь — врежу! Больно. Или это… Уйду от тебя. Вот.

— Фиг ты от меня уйдешь, -извернувшись, я подмял ее под себя. — Ты моя. И никуда теперь не денешься.

— Да что ты се… м-м-м, — возмутилась она, но мои жадные губы уже накрыли ее. Надо ли говорить, что из постели мы выбрались еще очень нескоро? До занятий еще оставался час, и Крис, быстро приведя себя в порядок, упорхнула к себе. Потом она отправится на учебу, а я позволил себе еще поваляться. Но ровно до тех пор, пока мне на браслет не пришла ссылка в ТИС. Тапнув по ней и прочитав новость, я, признаться, сильно обалдел.

Значит, пока я тут, батя на воле устроил разборки с Оборотневыми и победоносно уничтожил всех псин? Огонь! А подробности? Но поискать их не получилось — отец сам позвонил и потребовал, чтобы я немедленно прибыл в поместье. Оказывается, машины уже ждут. На мою вялую отмазку про занятия он отреагировал наплевательски, сказав, что разрешение на выход из академии уже выписано. Ну, надо так надо, тем более, что учиться мне категорически не хотелось, да и нечему уже вроде.

Как маг, я и так уже сильный — куда уж дальше. А всяким политесам и политике учиться незачем. Я этого еще в прошлой жизни хлебнул сполна, поэтому ни фига нового не узнаю. Надо будет договориться о досрочной сдаче экзаменов. Посмотрим.

Написав своим, чтоб меня не ждали — они уже были в курсе войны родов, я направился на выход. По пути все встречные или шарахались от меня, или приветствовали добрыми пожеланиями, или смотрели с ненавистью. Кстати, о ней — хлопнув себя по лбу, я вернулся в коттедж и поднялся к Свете.

Та обнаружилась сидящей на полу и смотрящей в одну точку. Ни на мои слова, ни на мои похлопывании по щекам и даже на жамканье за сиську она не реагировала. Ну ладно. Я закинул ее на плечо, окутался серой пеленой, чтобы не появилось ненужных вопросов, и рванул к выходу. Оставлять ее здесь одну показалось мне хреновой затеей. Кто знает, когда я сюда вернусь.

Дорога к нашему поместью казалась бесконечной. За окном машины мелькали улицы, политые дождем, с большими лужами на дороге. Внутри — ледяная тишина, нарушаемая лишь скрипом сидений и прерывистым дыханием Светы. Она сидела напротив, укутанная в темный плед, отданным водителем. Ее когда-то яркие синие глаза были пустыми, как окна заброшенного дома. Они не видели ни дороги, ни меня. Они смотрели куда-то внутрь, в ту черную пустоту, куда я вверг ее источник магии. Апатия была одновременно ее щитом и тюрьмой. Ни слез, ни протеста. Просто… отсутствие.

Ворота поместья распахнулись при нашем появлении, и гвардеец, кинув мельком взгляд внутрь машины, сразу отошел. Краем сознания я отметил, что сторожевые духи тоже все проверили и зависли над нами, будто охраняя. Каменные драконы над воротами смотрели вниз с вечным презрением. Дом. Милый дом, в котором я очень редко бываю.

Я вышел первым, вдохнув знакомый с детства и неповторимый запах поместья. Слуги, словно тени, материализовались рядом.

— Позаботьтесь о ней, — мой голос прозвучал резко в тишине двора. Я кивнул на Свету, которую осторожно выводили из машины. Она шла покорно, передвигаясь механически, как сомнамбула. — Комната в восточном крыле. Рядом с моей. Присмотр. Еда. Покой. Никаких вопросов.

— Слушаюсь, Ваше Темнейшество, — старший слуга, Игнат, склонил седую голову.

В его глазах не было ни любопытства, ни жалости — лишь привычная покорность и тень понимания тяжести ситуации. Он аккуратно взял Свету под локоть, повел к боковому крылу. Она не оглянулась.

Я же направился к главному входу. К отцу. Каждая ступенька широкой лестницы отдавалась гулко под сапогами. Величие Раздоровской твердыни давило, как и всегда. Гобелены с изображением битв предков, холодный блеск доспехов в нишах, каменные лики драконов, взирающие свысока. Здесь время текло медленнее, гуще, пропитанное кровью и тенью.

Дверь в кабинет отца была приоткрыта. Запах старинного дуба, ладана, дорогого табака и чего-то незримо острого — магии и власти. Я вошел без стука.

Григорий Васильевич Раздоров стоял у огромного окна, спиной ко мне, наблюдая, как яркие лучи солнца пытаются пробиться через зубцы высокой стены. Его фигура, прямая и негнущаяся, казалась высеченной из того же темного камня, что и стены поместья. На столе, заваленном картами и свитками, поблескивал бокал с темно-рубиновой жидкостью.

— Прибыл, — его голос был ровным, без приветствия, без вопроса. Констатация факта.

Он обернулся. Стальные глаза, которые в порыве гнева становились желтыми, точь-в-точь как мои, но на десяток зим старше и в тысячу раз холоднее, оценивающе скользнули по мне — от туфлей, натертых до блеска, до лица, на котором, я знал, все еще лежала печать Пустоши и Асгарда.

— Выглядишь… целым. Несмотря на академические встряски.

Он подошел к столу, взял бокал, отпил. Не предлагая мне. Его взгляд упал на карту, развернутую на