"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 - Никита Киров

Пустота внутри меня клокотала, пытаясь ответить, поглотить, но Мьёльнир был как скала в океане — несокрушимый. Я чувствовал, как трещат каналы от перегрузки, как тело ноет от ушибов и ссадин, несмотря на свою крепость. Еще немного — и он просто размажет меня по ледяному пеплу Асгарда.

Впрочем, льда тут и не осталось — землю мы перепахали так, что можно было хоть сейчас сеять всякие коварные травки, за продажу которых в любом мире сажают на кол.

Давно меня так не пинали. Хотя, если воспринимать все происходящее как тренировку, то можно было даже получить удовольствие. Мы ж растем в силе, когда сражаемся с превосходящим нас противником. Вот одолею эту тупую железяку, тогда и против богов выйти можно будет. Правда, с одолением как раз возникли явные проблемы, потому как его ничего не брало — ни магия, ни сталь, ни даже крепкий русский мат, который и демонов может изгнать в преисподнюю…

И Пурген… Пурген стоял в стороне. У подножия гробницы. Смотрел. Его глаза были прикованы к схватке, но ни один его мускул не дрогнул, обозначив хотя бы желание вмешаться в этот бой. Как будто… Как будто это было необходимо. Ритуал. Испытание для меня.

«Зачем⁈ — мелькнуло в голове. — Что ему надо⁈ Он же видит, что я не могу его победить! Не верю я в просто тупую агрессию».

Мьёльнир снова ринулся в атаку, не оставляя мне времени на раздумья. Я отпрыгнул, создав ледяную платформу под ногами, но молот пробил ее насквозь, едва не снеся мне при этом ногу. Я рухнул вниз, на лед, больно ударившись плечом. Молот угрожающе завис надо мной, его энергия гудела победным ревом, готовясь добить меня.

И в этот миг ярости, боли и бессилия меня вдруг осенило. Знание. Пришедшее из самой глубины Пустоты, которая чувствовала то же, что и этот безумный кусок металла.

Он не просто оружие. Он — личность. Осколок души Тора? Его боевой ярости, его непоколебимой воли? Неважно. Он был один. Бесконечно, невыносимо одинок. Веками он лежал на холодной груди мертвого бога в этом мертвом мире. Он жаждал не просто разрушения. Он жаждал битвы. Настоящей, яростной, честной битвы, где льется кровь и звенит оружие. Он жаждал мести за своего павшего хозяина. Он жаждал снова почувствовать трепет врага под своим весом, вкус крови и страха. Он был голоден. До ужаса. До безумия.

И я… Я оказался первым, кто пришел. Кто нарушил одиночество и тишину, потревожил. Кто осмелился. Сейчас я был единственной целью для его невыплаканной скорби и неутоленной ярости.

— ПОНЯЛ! — выдохнул я, глядя на пылающее синевой навершие молота, замершего в сантиметрах от моего лица.

Вместо того, чтобы пытаться закрыться, создать преграду, как-то отбиться, я сделал невероятное. Я открылся. Снял все щиты и барьеры. Дал ему увидеть все. Свое сознание. Свои желания. Свою жизнь.

Всё. От первого крика в этом мире до Купели Мораны. Страхи ребенка. Боль потерь. Холод серой магии. Ярость, направленную против Пустоши. Мое перерождение. Лед и Пустота внутри.

И боги, такие, какими я их увидел — их жадность, их ложь, балаган, устроенный ими. Затем битва с волками. Поиск Мьёльнира. Отчаяние от невозможности его поднять. И… Пурген. Верный, невозмутимый, божественный козел. Всю боль, всю ярость, всю решимость, всю жажду битвы и мести, что горела и во мне — я выплеснул наружу. Не словами. Чувствами. Оголенными нервами души.

«ВОТ ОН Я! — мысленно закричал я молоту. — ВИДАР! Я НЕ ТОР! Я НЕ БОГ! НО Я ИДУ НА ВОЙНУ! НА САМУЮ БОЛЬШУЮ ВОЙНУ! И МНЕ НУЖНО ОРУЖИЕ! НЕ РАБ! СОЮЗНИК! ПАРТНЕР! ХОЧЕШЬ КРОВИ? ХОЧЕШЬ БИТВ? ХОЧЕШЬ МЕСТИ ТЕМ, КТО РАЗРУШАЕТ МИРЫ? ДАВАЙ БИТЬСЯ ВМЕСТЕ!!!»

Мьёльнир замер, точно в раздумьях. Его бешеная вибрация стихла. Сине-черная энергия вокруг него сжалась, потускнела. Он все еще парил надо мной, но теперь не давя и угрожая, а словно внимая. Как будто он прислушивался к отголоскам моих мыслей, к эху моей ярости, которая так странно резонировала с его собственной. В его незримом «взгляде» читалось смятение. Одиночество. И… проблеск интереса. Голод не утих. Но он увидел направление. И возможность его утолить.

Тишина длилась вечность. Пурген не шевелился. Я тоже. Ветер заунывно выл над руинами.

Потом Мьёльнир дрогнул. Он плавно опустился прямо в мою протянутую руку.

Первое касание было шоком. Волной, пробежавшей по моему телу. Волной древней мощи, боевой ярости, непоколебимой воли. Но теперь — не враждебной. Оценивающей.

Рукоять в моей ладони была теплой, живой. И тяжелой. Невыносимо тяжелой. Но не физически. Он давал мне шанс. Не признавая хозяином. Признавая… потенциальным носителем. Партнером. Настоящее испытание только начиналось.

И пока я стоял, сжимая рукоять, чувствуя, как чуждая, невероятная сила пульсирует в моей руке, молот изменился. Дерево рукояти потекло, как жидкий металл, удлиняясь. Головка сжалась, заострилась, вытянулась в смертоносное, прямое лезвие цвета грозового неба, по которому бежали искры молний. В моей руке был уже не молот. Острый, тяжелый, красивый в своей смертоносной простоте меч. Оружие воина, а не бога. Мой меч. Пока он позволял.

Я поднял его. Он все еще тянул руку вниз, словно кусок звездного ядра. Но я удержал. Взглянул на лезвие. Оно тихо гудело, как спящий улей. Готовое проснуться.

И тут раздался голос. Чистая мысль, глубокая, как горное эхо, спокойная и… прощальная. Голос Пургена.

«Видар».

Я резко обернулся. Козел стоял у плиты Тора. Его огромная голова была гордо поднята. Искры на рогах горели ярче, чем когда-либо, освещая его морду, на которой читалось… умиротворение.

«Задание выполнено. Я сделал свое дело. Привел тебя к нему. Привел его к тебе. — его мысленный голос был теплым, как луч солнца, и твердым, как сталь. — Мой долг перед Громовержцем исполнен. И перед тобой тоже, друг».

— Пурген… — прошептал я, чувствуя, как ледяная Пустота внутри сжимается от предчувствия. — Что ты…

«Предки ждут меня, — мысль прозвучала ясно и неоспоримо. — В чертогах Вальхаллы. Где пируют павшие воины. Где гремят песни битв и льется мед. Мое место там. Рядом с ними. Рядом с… ним. — он кивнул на ледяную фигуру Тора. — Мой путь здесь окончен».

Он сделал шаг вперед. Не к порталу. К пустоте рядом с плитой. Воздух там заструился, засветился золотым, теплым светом. Послышались отголоски громких песен, звон рогов, смех. Запахло медом, жареным мясом и… вечной славой.

«Прощай, Видар, —