"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 - Никита Киров

И понеслась. Ор поднялся такой, что уши закладывало. Казалось, в зале одновременно вопят сто разъяренных торгашей на базаре, делящих последнюю тухлую селедку. Аргументы сводились к «я хочу!», «а мне больше надо!» и «а ты кто вообще такой⁈ Давай до свидания».

Кто-то пустил в ход кулаки. Раздался звонкий шлепок — богиня с лицом вечной девочки и косами до пят (покровительница чего-то невыносимо слащавого) дала пощечину бородатому типу с молотом поменьше сварожьего. Тот, ошалев, ответил легким подзатыльником. Она завизжала и вцепилась ему в бороду. Началась потасовка. Летели искры божественной энергии, кто-то опрокинул гигантскую вазу с небесными лилиями, залив пол липким нектаром. Перун где-то в углу орал, что всех перемолотит, но его голос тонул в общем гаме.

А потом они вспомнили обо мне.

Как стая голодных псов, учуявших кость, часть дерущихся развернулась в мою сторону. Глаза горели алчностью.

— Мальчик! Герой! Слушай сюда! — к мне прорвался Весник, пахнущий тиной и отчаянием. — Моя метка! Она… она будет тебе помогать! В болотах! А там тоже Пустоши бывают! Представляешь⁈

— Не слушай его! — перекрыл его крик зычным голосом бородач с молотом, что пытался отцепить от своей бороды визжащую богиню. — Я дам тебе силу камня! Непробиваемую! И… и молоток в подарок! Красивый!

— Метку! Поставь мою метку! — неслось со всех сторон.

Ко мне тянулись руки — сияющие, мохнатые, чешуйчатые. Запахло потом, святостью, жадностью и терпкими лилиями. Я отступал к стене, чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом. Какого черта⁈ Я же не ларёк с благословениями!

И тут воздух сгустился и потемнел. Как будто в зал влили ведро самой густой, черной, вонючей смолы. Гул стих. Дерущиеся замерли. Даже визжащая богиня наконец отцепилась от бороды. Из этой черноты, медленно, словно из глубин самой Нави, вышел Он.

Чернобог.

Не просто бог. Владыка мертвого царства, перед которым сама смерть склоняет голову. Живая Тень. Его лицо было красиво, как заброшенный мавзолей, и так же мертво. Глаза — две угольные ямы, в которых тонул свет. Он прошел сквозь толпу, и боги расступались перед ним, как трава перед косой. Его взгляд упал на Морану, потом на меня. И в этом взгляде была такая театральная, преувеличенная скорбь, что стало почти смешно. Почти.

— Морана… — его голос был шепотом скребущих по камню когтей. — Я чувствовал. Чувствовал измену. Твою холодную руку на… на этом… смертном.

Морана подняла одну бровь.

— Чернуша, милый, у тебя опять галлюцинации от переизбытка собственной важности? Или Велес подсунул тебе браги с поганками?

Чернобог сделал шаг ко мне. Я почувствовал, как леденеет кровь. Это не был страх. Это было признание мощи. Древней, беспросветной.

— Ты… — он протянул ко мне руку с длинными, черными ногтями. — Ты прикоснулся к тому, что принадлежит мне. По праву хозяина. По праву мужа. Ты осквернил священную п…

— Не продолжай!!! — не выдержала Морана. — Чернобог, хватит клоунады! Он мне не любовник, а инвестиция. Дорогостоящая, между прочим. Ты же к работе не ревнуешь?

Чернобог проигнорировал ее. Его угольные глаза пылали (буквально, маленькими черными огоньками) исключительно на меня.

— Но я… великодушен, — продолжил он, нарочито трагично. — Я могу простить. Могу забыть эту… оплошность. Прими мою метку, смертный. Мою темную благодать. И все будет забыто. Мы… будем друзьями.

Он попытался изобразить что-то вроде улыбки. Получилось жутко.

Друзья? С Чернобогом? Да я лучше в ближайшую Пустошь без штанов прыгну! Его «благодать» — это билет в один конец в вечные мучения с экскурсией по всем кругам его личного ада.

Адреналин ударил в виски. Надо было бежать. Срочно. Но как? Зал кишел взбешенными божествами. Выход казался светящейся точкой где-то за тридевять земель. Чернобог протягивал руку ближе. Его когти вот-вот коснутся моей груди.

Я отпрянул, пытаясь достать из кольца меч, прекрасно понимая, что против него он бесполезен. Как и моя магия — только не против одного из сильнейших богов. Морана встала передо мной, ее черный лед начал шипеть при столкновении с его тьмой.

— Не трогай его, муж. Он под моей защитой. И под договором.

— Твоя защита? — Чернобог засмеялся, звук ломающегося стекла и умирающих надежд. — Она ничто перед моим…

Он не договорил. Воздух над нами вдруг заколебался. Не просто дрожал — он загудел, как раскаленная струна. И запахло. Запахло гарью. Настоящей, чистой, очищающей гарью. Как после лесного пожара, когда выгоревшая земля готова родить новую жизнь.

С потолка, сквозь само пространство зала, словно сквозь тонкую пленку, проломилось нечто огненное. Не шар, не птица — живое пламя в форме крылатого пса, огромного, величественного. Оно рухнуло между мной и Чернобогом, ударив когтистыми лапами о каменный пол. Искры брызнули во все стороны, заставив богов вскрикнуть и отпрянуть. Тьма Чернобога отхлынула, шипя, как вода, попавшая на раскаленную сковороду.

Пламя схлынуло, как прилив, оставив на его месте существо. Зверь? Бог? Огромный, покрытый сверкающей чешуей, похожей на закаленную сталь, с мощными крыльями, сложенными за спиной. Голова — гордая, как у волка, но с глазами — двумя углями, в которых горел настоящий, неугасимый огонь. Из пасти вырывались клубы дыма с запахом горящей сухой травы.

— Шумно, — произнесло существо. Его голос был низким гулом, как грохот камнепада в горах. — Очень шумно. Мешаете сосредоточиться.

Симаргл. Бог огня. Очищающего пламени. Тот, кто выжигает старое, чтобы дать дорогу новому. Он оглядел зал своим пламенным взором. Взгляд скользнул по замершим в глупых позах богам, по Чернобогу, отступившему с лицом, искаженным ненавистью и… страхом перед этой чистой стихией. Остановился на мне.

— Ты. Тот, кто выжил. Ты здесь зажигаешь не тот огонь. Слишком много… копоти.

Он кивнул своей волчьей головой к выходу.

— Идем. Здесь пахнет глупостью. И испорченным воздухом.

Я не раздумывал ни секунды. Шагнул к Симарглу, стараясь не смотреть на Чернобога, чья тень сжималась и пульсировала от бессильной ярости, и на Морану, которая уставилась на огненного бога с неожиданным… уважением? Или просто расчетом?

Симаргл развернулся. Его крылья, не раскрываясь, излучали жар. Он пошел к выходу, и боги перед ним расступались шире, чем перед Чернобогом. Не из страха, а из инстинктивного уважения к неконтролируемой стихии. Я шел за ним, чувствуя, как жар от его спины обжигает мое лицо, но это был добрый