"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 - Никита Киров

Мы вышли из Зала Совета, оставив за спиной возобновляющийся гул скандала, шипение Чернобога и пронзительный крик Лады: «А мое платье! Ты знаешь, сколько оно стоит, гад⁈»

Дверь закрылась, отсекая весь этот божественный балаган. Тишина коридора оглушила. Симаргл остановился, оглянулся на меня. Его огненные глаза мерцали.

— Пустошь, — произнес он. Дымок вырвался из ноздрей. — Они горят неправильным огнем. Чужим. Грязным. Твой путь — туда. Мой огонь… может помочь. Иногда. Если ты не будешь шуметь, как они.

Он кивнул назад, в сторону зала, откуда снова донесся грохот и чей-то вопль.

— Иди, смертный. Зажигай правильный огонь. И не давай им себя… закоптить. Я слежу за тобой, и мне пока все нравится. И береги дочку — за нее я спрошу с тебя.

Он развернулся и пошел прочь, растворяясь в полумраке коридора, оставляя за собой лишь легкий запах гари и ощущение невероятного облегчения. Я стоял один, слушая, как моё сердце колотится о ребра, пытаясь вырваться из грудной клетки. Из одного ада — в коридор перед следующим. Но хотя бы без идиотских меток, драки за косы и театральных сцен ревности от Повелителя Тьмы.

— Правильный огонь… — пробормотал я, направляясь наугад, подальше от этого безумия. — Главное, чтобы меня при этом не подожгли со всех сторон.

Симаргл, конечно, крут. Но он — стихия. А стихиям плевать на смертных. Мне нужна была не помощь богов, а оказаться подальше от их «заботы». Пока этот цирк не сгорел дотла вместе со всеми нами.

Выход. Обычная дубовая дверь с железными скобами, встроенная в арку из грубого камня. Никакого сияния, никаких божественных виньеток. Как дверь в хороший, крепкий амбар. Или в ад — смотря с какой стороны. Сейчас для меня это была дверь в рай. Рай тишины и отсутствия дерущихся богов.

Я уже протянул руку к холодной железной скобе, мысленно представляя, как падаю обратно на свою мягкую постельку в коттедже, как из тени самой арки, прямо перед дверью, выплыла она. Морана. Беззвучно, как туман на рассвете. Ее черные одежды сливались с камнем, только лицо, бледное и отточенное, светилось в полумраке, а глаза — две мерцающие звезды в ледяной бездне — были прикованы ко мне.

— Бежишь, поджав хвост? А как же любовь? — ее голос был тише шелеста крыльев ночной бабочки, но резал по нервам острее любого крика. В нем слышалась… насмешка? Досада? — Не попрощавшись? После такого представления?

Я замер, рука была все еще на весу. Сердце колотилось где-то в горле. Позорно бежать? Нет, это тактическое отступление. А если останусь тут, шансов уйти живым и здоровым будет меньше, чем у снежинки в кузнице Сварога.

— Совет, как видишь, в разгаре, — сухо заметил я, стараясь звучать спокойнее, чем чувствовал. — Боюсь, мое присутствие только подливает масла в священный огонь раздора. А у меня дела еще. Пока болтаем, враг качается, и все такое.

Она сделала шаг ближе. Холодок предсмертной росы коснулся моего лица.

— Верно, — прошелестела она. — И именно поэтому тебя сейчас нельзя отпускать с пустыми руками. И с целой толпой разъяренных «инвесторов» на хвосте.

Еще один шаг. Теперь я чувствовал легкий аромат инея и… чего-то древнего, как пыль на костях мамонтов.

— Жаль, что времени на… более приятное общение нет, — ее губы дрогнули в чем-то, отдаленно напоминающем улыбку. — Но о тебе я позабочусь.

— А можно не нужно? — я не смог сдержать дрожи в голосе. — А то как только обо мне начинают заботиться боги, так сразу жизнь идет кувырком. Давай я лучше без ансамбля, сам бля, один бля…

— Не сравнивай меня с этими криворукими, — холодно отрезала она. — Моя забота действенна. Во-первых, пока ты будешь занят настоящим делом, я придержу этих… — она мотнула головой в сторону грохота из зала Совета, — … идиотов. Чтобы не лезли. Чтобы не мешали. Они слишком жадны и глупы, чтобы понять, что ты сейчас — хрупкий сосуд, который нельзя трясти. Особенно Переруг. И особенно Чернобог. В ее глазах мелькнуло что-то опасное. — Я найду, чем их занять.

Это звучало как обещание. Обещание чего-то очень неприятного для упомянутых сторон. Я почти пожалел их. Почти.

— Во-вторых, — продолжила она, — я подготовлю пару артефактов. Не благословений, не меток. Инструментов. Они помогут тебе… чувствовать Пустоши. И закрывать их эффективнее. Без лишних фокусов и подвохов. Чистая работа. Как ты любишь.

— Люблю? — я усмехнулся. — Я люблю выживать там, где дохнут другие. Если твои инструменты в этом помогут — я не против. Главное, чтобы они не пытались съесть мою душу по дороге.

— Обещаю, я с ними… договорюсь — ее губы снова дрогнули. — И в-третьих… задание.

Вот оно. Расплата. Или ловушка? С Мораной всегда было и то, и другое.

— Найди ее, Видар, — ее голос стал тише, жестче. — Главную Пустошь. Ты сам говорил — не нужно прыгать по всем. Найди сердце гнили. Она должна быть… больше. Сильнее. Древнее. Дышать иной мерзостью. Ищи место, где мир истончен, как гнилая ткань. Где сама реальность ноет от боли. Это ключ. Закроешь ее — ослабеют и остальные. Или… — она пожала плечами, — … схлопнешь все разом. Экономия сил и времени.

— Просто найти самую большую дыру в мире, — резюмировал я. — Без проблем. А адресок? Хоть наводочку?

— Если бы знала — сказала бы, — отрезала Морана. — Ищи. Чувствуй. Используй голову, а не мускулы.

Она посмотрела на дверь, потом снова на меня. Стало понятно, что время истекло.

— Теперь — иди. Пока они не опомнились.

Она сделала последний шаг. Не для того, чтобы пропустить. Для другого. Ее холодные руки схватили меня за воротник куртки. Я не успел даже вскрикнуть — ее губы прижались к моим. Холодные. Твердые. Как лед, обжигающий огнем. Вкус снежной бури и вечной тишины могилы. Поцелуй длился мгновение, но в нем был век одиночества и обещание… чего-то неотвратимого. Когда она отстранилась, на моих губах осталось ощущение легкого обморожения.

— На удачу, смертный, — прошептала она. Ее глаза горели. — Не подведи меня.

И прежде чем я успел что-то сказать, возмутиться, спросить, схватить ее за задницу — она толкнула меня. Не сильно. Но этого хватило.

Я отлетел к дубовой двери, спина ударилась о железные скобы. Дверь с глухим стуком распахнулась