"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 - Никита Киров

Я отбросил остатки благоразумия. Быстро расчистил проход в завале ровно настолько, чтобы протиснуться. Темнота поглотила меня. Каменные ступени, скользкие от инея и плесени, вели вниз в кромешную тьму. Я вызвал шарик Холодного Пламени — он вспыхнул синеватым светом, отбрасывая дрожащие тени на грубо отесанные стены подземелья. Голоса стали громче. Я различал отдельные слова, гортанные, отрывистые. Немецкие? Скандинавские? Не мог понять. Но тон… тон был отчаянным. Полным страха и… боли.

Я ускорил шаг, почти бежал по лестнице, сердце колотилось о ребра. Шарик света прыгал впереди, выхватывая низкие своды подземного зала впереди. Звуки были уже совсем близко. Крики? Нет… стоны. Мольбы.

— Стойте! Я иду! — крикнул я по-русски, не думая и вбегая в обширное подземное помещение.

Мой крик замер, раздавленный чудовищной картиной.

Бойня.

Высокий, сырой сводчатый зал. На полу — десятки тел. В той же камуфляжной форме. Растерзанные. Изуродованные. Кровь — алая, человеческая, не серая пыль — заливала камни черными лужами. Кишки, оторванные конечности, размозженные головы. Запах свежей крови и испражнений ударил в нос, перебивая смрад Пустоши. И посреди этого ада пиршества…

Монстр размером с быка. Кожа — бугристая, серая, покрытая слизью и кровавыми подтеками. Форма — пародия на лягушку, но с пастью, усеянной рядами кинжаловидных зубов, и четырьмя мускулистыми, когтистыми лапами. Огромные, выпуклые, абсолютно черные глаза без зрачков тупо смотрели в пространство. Его длинный, липкий язык обвивал очередное тело, подтягивая его к пасти. Раздался влажный хруст костей.

Я замер, парализованный ужасом и омерзением. Не от вида монстра — я видел кошмары и пострашнее. От вида людей. От осознания, что я опоздал. На секунды. На мгновение. Эти голоса… это были предсмертные стоны. Последние крики обреченных.

И тут черные глаза монстра медленно повернулись. Уставились прямо на меня. На мой шарик света. В них не было интеллекта. Только голод. Бесконечный, всепоглощающий голод Пустоши.

Рык.

Низкий, вибрирующий, наполняющий зал до самого свода. Он бросил полусъеденный труп и развернулся ко мне, тяжело ступая по лужам крови. Слизь капала с его пасти.

Ярость. Белая, слепая, очищающая ярость обрушилась на меня, сметая страх и отвращение. За этих людей. За их муки. За их бесполезную смерть в этом проклятом месте. За то, что Пустошь смеет пожирать человеческое! Видимо, я все же не очерствел до конца, раз подобное еще может меня бесить. Впрочем, в этой забытой богами земле не было места для простых человеческих чувств, кроме ярости. А если боги знают о том, что тут происходит, и не вмешиваются, то зачем нужны такие боги?

— УБЛЮДОК! — зарычал я, голос сорвался на вопль.

Магия внутри меня вспыхнула ядерным огнем, подпитанная неистовой злобой. Я даже не думал о заклинаниях. Я вскинул руки, и из них вырвался не шар, не клинок — целый ураган из сине-белого, яростного пламени Ледяного Сердца, смешанного с чистой силой воли. Он ударил в монстра, как таран.

Тварь взвыла — звук, от которого задрожали камни. Ледяное пламя обожгло ее кожу, заставив дернуться назад. Но она не рассыпалась в пыль. Ее толстая шкура лишь почернела и задымилась. Голод в ее глазах сменился тупой злобой.

Битва началась. Не дуэль мага с тварью, а дикая, яростная схватка. Монстр прыгал с неожиданной ловкостью, его когти царапали камень там, где я только что стоял. Я отвечал шквалом серых игл, заклинаниями Ледяных Клинков, пытаясь поразить глаза, пасть. Один коготь чиркнул по моему плечу — броня и заговоренная ткань выдержали, но удар был чудовищным, чуть не сбил меня с ног. Я отпрыгнул за груду тел, чувствуя, как магия ярости иссякает, уступая место холодному расчету и усталости. Эта тварь была крепкой. Очень крепкой.

Я заметил слабое место — незащищенное брюхо. Но чтобы добраться до него, нужно было подойти опасно близко. Рискнуть. Я сжал кулак, окутывая его серой пеленой в максимальной концентрации. Такой, что с него срывались капли и прожигали пол подобно кислоте. Ради ответов. Ради мести.

Я сделал вид, что спотыкаюсь о тело. Монстр, почуяв слабину, прыгнул, разинув пасть. Я упал на спину, под него, в липкую кровь и кишки. Его тень накрыла меня. Зловонное дыхание опалило лицо. И в этот момент я вогнал весь остаток своей силы, всю ярость, всю боль в один сгусток чистой магической энергии — не лед, не огонь, а силу воли, сжатую в точку размером с горошину. И выстрелил ей прямо в мягкую ткань под челюстью чудовища.

Раздался не хруст, а глухой хлопок, как лопнувший мех. Тварь завизжала пронзительно, неестественно. Черная, вонючая жидкость хлынула из раны ей на грудь. Она рухнула в сторону, сбивая груду камней, и забилась в предсмертной агонии.

Я лежал на спине в луже крови, задыхаясь, весь трясясь от адреналина и истощения. Взгляд упал на руку одного из погибших, торчащую из-под обломков, сдвинутых агонизирующим монстром. В сведенных пальцах был зажат маленький, пропитанный кровью блокнот.

Я подполз, выдернул его. Кожаная обложка, качественная бумага. На первой странице — аккуратная надпись незнакомой рукой: «Expedition Gamma. Standort: Nullpunkt Delta. Letzte Eintrag…» Экспедиция «Гамма». Местоположение: «Нулевая точка Дельта». Последняя запись…

И внизу, дрожащими буквами, словно писанными в ужасе: «Sie kommen aus dem Riss… Gott, sie kommen überallher…» (Они выходят из разлома… Боже, они выходят отовсюду…)

Я замер, читая строки, пока предсмертные конвульсии монстра не стихли окончательно. Тишина в зале стала еще страшнее. Зловещие слова эхом отдавались в голове. «Они выходят отовсюду…» Разлом? Нулевая точка? Что за хрень?

Я поднял взгляд от блокнота, оглядывая мрачный зал. В дальнем конце, за грудой тел и умирающим монстром, зиял еще один проход. Более широкий. Ведущий куда-то вглубь. И оттуда, из темноты, веяло таким жестоким холодом и такой концентрацией искаженной энергии, что мой амулет на шее стал ледяным.

Центр. Это был путь к центру. К «Нулевой точке Дельта». К разлому, из которого «выходят они».

Я сунул окровавленный блокнот в мешок. Усталость была вселенской. Магия почти иссякла. Но отступать было некуда. Ответы — страшные, окончательные — ждали в той темноте.

Я поднялся, отряхиваясь от липкой гадости, и шагнул к новому проходу, готовый увидеть источник кошмара. Или стать его частью. Впрочем, хер там — слабоумие и отвага