"Зарубежная фантастика -2024-11. Книги 1-19 - Дэвид Фридман Джерролд

оно слегка расширяется. Чувствую себя женственной и изящной, слыша восторги тех, кого люблю.

– Ты выглядишь потрясающе, – говорит Лила, вытирая слезы.

– Не смей, Лила! Мы сейчас тоже заплачем, и тогда у нас действительно будут неприятности, – ворчит Мэйв.

Мы все хихикаем и пытаемся взять себя в руки.

Аделаида бросается к окну и выглядывает наружу.

– Как раз вовремя, – объявляет она.

Она хлопает в ладоши и велит своим сестрам и Мэйв переодеться. Они убегают, а я провожу руками по обтягивающему лифу и чувствую себя… прекрасной.

Кто-то стучит в дверь, и я на секунду задумываюсь, стоит ли мне открывать. Никто, однако, не выходит, и я понимаю, что это в значительной степени решает вопрос. Распахиваю дверь и вижу своего отца. Его лицо озаряется, затем он отступает на шаг, чтобы рассмотреть меня получше.

– Дочка… – отец замолкает, пытается обуздать переполняющие его эмоции.

– Ты самая красивая, – шепчет он, вытирая глаза.

Смаргиваю слезы, и папа крепко обнимает меня.

– Люблю тебя, – хрипло говорит он, когда мы отстраняемся.

– Люблю тебя, – отвечаю я, вытирая глаза.

Черт, я не ничего не размазала?

– Дамы, я забираю ее, – кричит мой отец.

– Встретимся на улице, – кричит в ответ Мэйв, и он, усмехнувшись, закрывает за нами дверь.

Папа подставляет мне локоть, чтобы я могла ухватиться за него. Улыбаюсь и беру его под руку. Мы идем к линии деревьев, и я вижу, что уже приближается закат. Приятный ветерок обдувает нас, помогая немного согнать жар.

– Ты тоже все знал? – спрашиваю я.

– Виноват, – с улыбкой признается отец.

Качаю головой и нежно сжимаю его руку, а он издает глубокий довольный вздох.

– Кто бы мог подумать, что мы с тобой окажемся здесь… вот так? – говорит он, указывая на мою руку в своей.

– Да, папа… Талон тренировал меня, я дралась. Ничего другого, кроме этого, в моей жизни не было.

– Я рад, что Талон присматривал за тобой. Он был грубоват, но, тем не менее, был хорошим парнем. Я многим ему обязан.

Моя улыбка становится шире. Это идеальное описание того, кем был Талон.

– Мы оба обязаны, – добавляю я.

Медленно идем среди деревьев, и я слышу щебет птиц, вдыхаю запах сосен и земли.

– Спасибо тебе, Винна, – тихо говорит отец, вырывая меня из задумчивости.

– За что? – пытаюсь найти ответ на его лице.

– За то, что нашла меня… боролась за меня… дала мне это, – говорит он, похлопывая меня по руке. – После того, как к тебе относился Лах… тебе не обязательно было верить в меня так, как ты верила.

Мой отец сейчас извинился за своего брата и за то, что произошло между нами… Как бы я ни пыталась заставить его понять, что вины Лахлана по большому счету тут нет, я не думаю, что он когда-нибудь воспримет все так же, как я.

Я уже различаю огни за деревьями и останавливаюсь.

– Спасибо, что захотел быть частью этого, – говорю я, положив руку отцу на грудь. – Учитывая все, через что тебе пришлось пройти, ты мог бы воспринимать меня как триггер, как нечто, напоминающее тебе обо всем, что ты потерял…

– Нет, дочка, я бы никогда не стал смотреть на тебя так. Ты была светом, Винна. Ты всегда им была. И ты останешься светом, который рассеет тьму.

Я вытираю слезу, которая медленно катится по моей щеке.

– Пап, я люблю тебя.

– Я люблю тебя, Винна.

Он притягивает меня к себе, чтобы еще раз крепко обнять, и мы стоим так мгновение среди деревьев, покрытых поцелуями сумерек, и от нас обоих исходят любовь и благодарность.

– А теперь, – он отстраняется, – давай смеяться до боли в щеках и танцевать, пока не вспотеем!

Глава 37

Мы выходим из-за деревьев и видим, что все наши гости собрались в большой круг. Уж не знаю, овладел ли кто-то из моих парней искусством магического освещения или здесь, в Утешении, нашелся супер, который забавы ради занимается светлячками, но повсюду вижу крошечные огоньки, радующие глаз. По мере того как солнце опускается все ниже и ниже, небо окрашивается в красивые розовые, красные и оранжевые тона. От всего этого захватывает дух.

Отец ведет меня к гостям, и они медленно расступаются, чтобы пропустить нас. Я замечаю членов стаи Сайласа, замечаю и старейшин. Семья Нокса взволнованно машет мне, и я отвечаю тем же. Увидев Синдол рядом с ее родителями, бросаю на девочку дразнящий взгляд, который говорит: «Я знаю, что ты была в курсе этого». Она улыбается мне в ответ, и я снова задаюсь вопросом, как долго мы сможем держать наши совместные тренировки в секрете от ее семьи.

С каждым месяцем мышцы Синдол укрепляются, и я знаю, что это только вопрос времени, когда кто-нибудь спросит: а почему? Надеюсь, они все увидят в ней нечто большее, чем просто хрупкую девочку-кастера, с которой нужно нянчиться и держать до поры в клетке. Нет, Синдол уже сейчас воин до мозга костей.

Мой взгляд падает на Сорика. Его светлые волосы зачесаны назад, а лицо светится от счастья. Я протягиваю руку и вытаскиваю Сорика из толпы. Обнимаю его за плечи и позволяю им с отцом сопровождать меня, куда бы мы ни направились. Может, Сорик и не мой биологический отец, но его любовь и защита – одна из причин, почему я все еще здесь. Он – самое бескорыстное существо, которое я когда-либо встречала, и лучший второй отец, о котором только может мечтать каждая девушка.

Сорик толкает меня плечом, его улыбка сияет, и я одними губами говорю ему: «Люблю тебя», пока мы продолжаем пробираться сквозь толпу.

– Этого не может быть! – восклицаю я, вдруг заметив Тока и Марн.

Резко останавливаюсь и смотрю на них, беспокоясь, что, если моргну, они каким-то образом исчезнут. Отхожу от своих отцов и крепко обнимаю бабушку и дедушку.

– Как вы здесь оказались? – растерянно и радостно спрашиваю я.

– Сурин помогла, – отвечает Марн, и я качаю головой.

Не может быть… Ток и Марн стоят прямо передо мной в Утешении… Осознание того, что Стражи действительно готовы к возвращению в мир, поражает меня, и я одновременно испытываю восторг и сильно нервничаю.

Отступаю от них, и Ток тут же заключает Вона в объятия, а Марн набрасывается на Сорика.

Стоит мне подумать, что моя улыбка уже не может стать шире, как она становится шире. У меня нет слов, чтобы выразить, что я чувствую, когда вижу, как старики относятся к моим отцам. Как к сыновьям, которых у них никогда не