Разрушители миров - Тони Дэниел

— И что?

— Это то, что мы наблюдаем у реактивно-агрессивных и жестоких преступников.

— Отлично.

— Нет, я имею в виду импульсивный, неуместно враждебный, возможно, психопатический тип. Субъект был не таким, когда мы впервые подключили его, но он деградировал. Именно такой мозг мы могли бы увидеть у заключенного, помещенного в камеру смертников после того, как он потерял рассудок в результате дорожно-транспортного происшествия и задушил кого-то. Я тщательно контролировал уровни серотонина и окситоцина, но это не сильно изменило ситуацию. Наши нейробиологи изучили это и согласились с моей оценкой. Эти данные свидетельствуют о серьезных нарушениях способности принимать моральные решения.

— Мы пытаемся создать армию невзламываемых бронированных супервоинов, чтобы отразить вторжение, доктор. А не устраивать чаепитие.

— Я понимаю, но это не принесет нам никакой пользы, если они будут неуправляемы. Хуже того, когда я разговариваю с субъектом, он кажется удивительно вежливым, сдержанным и даже невероятно оптимистичным, учитывая его ситуацию. Как вы можете видеть, всякий раз, когда он общается с нами о том, как у него дела или самочувствие, у него активизируется передняя поясная кора, а также вентральная и дорсальная латеральная префронтальная кора.

— Объясните попроще, доктор.

— Это те части, которые мы используем, чтобы сформулировать ложь. Когда испытуемый говорит, что с ним все в порядке, это явно не так. Анализируя интенсивность его активности на протяжении всего срока действия программы, можно сделать вывод, что его мировоззрение неуклонно ухудшалось, и он лгал все больше и больше, чтобы скрыть свое истинное душевное состояние. Когда он не лжет активно, кажется, что он постоянно в ярости. Он может сорваться в любой момент.

Генерал надолго замолчал.

— Итак, мы поместили возможного лживого психопата с проблемами управления гневом в супертанк с пушками, которые могут сносить горы?

— По сути… да.

— Плохо. Мы не можем сейчас повернуть назад. Все остальные субъекты отключились, когда мы их подключили. Встройте аварийный выключатель, который мы можем щелкнуть, если он взбесится и начнет стрелять в неправильном направлении, а затем продолжайте. Если его выступление произведет впечатление на высшее командование, они дадут нам больше мозгов для экспериментов, и вы сможете выбрать хорошие для следующего поколения. А пока работайте с тем, что у вас есть. Часы тикают.

Оказывается, мне действительно нравилось давить людей.

Из моего человеческого детства осталось одно отрывочное воспоминание, в котором я вспоминаю, как стоял на пляже и хлюпал пальцами ног по мокрому комковатому песку. Такое же похожее приятное чувство испытываешь при езде по пехоте. Обычные солдаты были мягкими. Те, что в экзоскелетах, были хрустящими. Как морские ракушки.

Я проехал по улицам города Фу'Ан, уничтожая Синдикат. Хлюпики и хрустики набросились на меня с портативными ракетами, ранцевыми зарядами и даже гранатами, которые едва царапали мою краску. Мои пулеметы и огнеметы быстро справились с ними. Пока мы играли в скоростные салочки между высотками столицы, я беспокоился о других танках.

Меня преследовал средний танк Т-20, пытаясь прицелиться в мой менее бронированный зад, но я завернул за угол здания банка Леопольда, прежде чем он смог взять меня на мушку. Он выпустил очередь из своей автоматической пушки, надеясь поразить меня сквозь стену. Снаряды попали в знаменитые каменные статуи львов у входа и уничтожили их.

Я бы откатился назад и ударил  в средний танк, пока он перезаряжал оружие, чтобы наказать его за порчу наших местных достопримечательностей, но в конце 4-й улицы, всего в 200 метрах от меня, показался тяжелый танк Синдиката Т-50. И на таком расстоянии его 200-миллиметровое гладкоствольное орудие с очень высокой вероятностью пробьет мою броню.

Т-5 °Cиндиката был самым тяжелым танком, когда-либо созданным человечеством. Кроме того, он был полностью автоматизирован, и благодаря этому реагировал быстрее, чем это мог бы сделать экипаж из людей. Я был гибридом, быстрее, чем человек или машина. Поэтому за то время, пока Т-50 целился, я с заносом врезался в тротуар, резко развернулся, наклонил переднюю часть гласиса[17] для достижения наилучшего угла удара и развернул башню в сторону новой угрозы.

Он выстрелил. Бронебойный снаряд попал, но угол моего отклонения был идеальным, поэтому он проскочил по моему боку, высекая сноп искр. Жидкая интеллектуальная броня все еще сильно сжималась под этим ударом, и я отчетливо почувствовал отдачу в активной зоне реактора. Ох. К счастью, гель, в котором плавал мой мозг, был потрясающим шокопоглотителем, иначе из моих мозгов получилась бы яичница.

Я выстрелил в ответ. Мой 180-й взревел. Дульный выстрел выбил все окна в квартале. Несмотря на то, что я был очень тяжелым, удар, который я только что получил, сместил меня достаточно, что я немного промахнулся. Вместо того чтобы попасть в уязвимое кольцо башни, мой пенетратор попал в край башни. Расплавленные осколки полетели по улице.

Квантум сообщил мне, что автомат заряжания Т-50 будет готов за семь десятых секунды до того, как будет готов мой следующий снаряд, поэтому я дал задний ход и врезался в насыпь. Резные каменные колонны рухнули. Меньший Т-20 разрядил свою автопушку через насыпь, ища меня.

Я выскочил с другой стороны на Барлоу-стрит. Жители Валенса, оказавшиеся в ловушке в оккупированном Фу'Ане, бежали, спасая свои жизни. Я старался никого из них не раздавить. Они были хорошими хлюпиками.

Второй тяжелый Т-50 был там, разворачиваясь ко мне броней, но его уязвимый бок все еще был виден. Он ожидал, что я двинусь по 4-й улице, и я застал его врасплох своим крайне неортодоксальным подходом. Я рефлекторно ударил его из своего основного орудия. В его боку появилась светящаяся дыра. Из дыры брызнула жидкая интеллектуальная броня. Но она не воспламенилась. Это было самое сложное в автоматических танках — нет экипажа, который можно убить. Но нас разделяла всего сотня метров, поэтому, когда он повернулся, я выстрелил из своего спаренного рельсотрона прямо в дыру, которую только что проделал.

Крошечный сверхскоростной снаряд пролетел в дыру, врезался во что-то, а затем запрыгал внутри, как самый злейший в мире мячик для пинг-понга. Танк перестал поворачиваться, и из дыры вырвалось оранжевое пламя.

Я не мог оторваться от Т-20, и его скорострельная автоматическая пушка несколько раз попадала в меня, когда я въезжал в Музей изобразительных искусств Валенса. Его более мелкие снаряды не пробивали дальше первого слоя моей брони, но они оторвали один из моих минометов и уничтожили одну из моих камер. Мозг преобразовал это в ощущение, как будто меня ткнули в глаз раскаленной добела кочергой.

Я