Разрушители миров - Тони Дэниел

Мой мозг, который теперь был напичкан кремниевыми чипами и полчищами нанитов, был заперт в бронированном ящике, наполненном питательными веществами и наэлектризованным желе, и этот ящик только что подключили к гигантской военной машине, которая обрушивала на меня волну за волной новой странной информации, которую я отчаянно пытался перевести в разумные копии моих старых человеческих чувств. В этой ситуации не было ничего, что было бы так.

Как скажете, док. Кажется, здесь все в порядке. И я отправил ему эмодзи с поднятым вверх большим пальцем.

Тогда впервые за несколько месяцев я смог видеть. Хотя это было такое причудливое сочетание изображений, собранных по кусочкам десятками камер, работающих во всех диапазонах, что, если бы у меня все еще было тело, у меня, вероятно, закружилась бы голова.

Вау.

— В чем дело, Боб?

Включилась визуальная система. Это немного сбивает с толку, вот и все.

Я впервые смог увидеть своего врача. Я не знал, чего ожидать. Оказалось, что он толстый и растрепанный австралиец.

— Может, мне ее выключить?

Нет. Видеть приятно.

Затем у меня появился звук, и это были не просто слабые мясистые мембраны и вибрирующие кости. Это были сотни микрофонов, которые могли буквально слышать звук падающей булавки, передавая потоки данных прямо в мою слуховую зону коры головного мозга. И что самое приятное — поскольку мое старое тело подвергалось воздействию множества громких шумов — никакого шума в ушах!

Затем подключились химические анализаторы, и я снова смог почувствовать запахи. Только теперь это был молекулярный анализ полного спектра. В настоящее время над моим новым телом работали тридцать техников, и я мог бы сказать вам, что каждый из них ел сегодня. С тех пор как первые колониальные корабли Валена прибыли из стран Тихоокеанского региона Земли, на обед употреблялось много рыбы и перца. Мое собственное тело пахло металлом, резиной и маслом. Неньютоновская жидкость, из которой состоял слой моей умной брони, пахла чем-то вроде мятной свежести.

Это была та самая умная броня, которая позволяла мне чувствовать. Моя кожа состояла из слоев молекулярно связанных пластин, но жидкая умная броня, заключенная между слоями, сжималась при каждом прикосновении к любой из пластин. Кто-то приваривал к моей спине миномет. Температура сварочной дуги была около 6000 градусов. Щекотно.

И было немного странно.

— Вы можете испытывать небольшой дискомфорт, пока сенсорные комплекты танка калибруются под химию вашего мозга. Может потребоваться несколько дней, чтобы установились соответствующие закономерности.

Вы делали это раньше?

Доктор рассмеялся.

— Никто не делал такого раньше. Мы используем ту же базовую технологию, которая позволяет пилоту напрямую взаимодействовать разумом со своим самолетом, только модифицированную для ваших… обстоятельств.

Я был знаком с этой технологией. Взаимодействие человека и машины создает синергетический эффект, делая их более эффективными, чем сумма их составляющих. Я смутно помнил, что у меня когда-то был имплантат в основании черепа, который позволял осуществлять подобный интерфейс, но, как и большая часть моей долговременной памяти, детали были нечеткими.

Это кажется немного более экстремальным.

— Мне нравится думать об этом как об упрощенном или оптимизированном процессе. Поскольку нет физического барьера в виде тела, который мог бы помешать и замедлить процесс, задержки между вами и системой будут абсолютно минимальными. Вы думаете, система действует. Схема должна быть даже более эффективной в бою, чем те результаты, которые мы получаем от роботов пятого поколения. И в отличие от наших полностью автономных подразделений, Синдикат не сможет вас взломать.

Я помню, как читал о нескольких подключенных пилотах, которых однажды взломали на какой-то захолустной планете.

— Это было на Глоссе. Они использовали червя, который заражал имплантаты пилотов и медленно перепрограммировал их мозг так, чтобы никто не узнал. Насколько нам известно, у Синдиката нет ничего подобного. К тому же, к тому времени, когда мы будем готовы отправить вас на задание, вы будете настолько точно настроены, что станете единым целым с танком, и сможете почувствовать вторжение такого рода и принять контрмеры в тот момент, когда они попытаются это сделать.

Когда я смогу испытать свое новое тело?

— Не сейчас. Нам придется некоторое время держать ваши двигательные функции отключенными для всеобщей безопасности. Но хорошо, что вы так стремитесь к этому.

Синдикат взорвал меня. Они вторглись на мою планету. Я даже не знал, жива моя семья или мертва. Я хотел убить каждого захватчика. Я хотел почувствовать, как их тела лопаются под моими ногами, словно я наступаю на виноградину. Я тысячи раз запускал боевые симуляторы и убивал миллионы воображаемых захватчиков, но это не помогало. Моя беспомощность подпитывала мою ненависть, и, поскольку мне больше нечего было делать, все в моем сознании вращалось вокруг огненного солнца, которое я создал из своей ярости.

Я просто хочу внести свой вклад, быть полезным, вот и все.

— Я тоже, Боб, — заверил меня доктор. — Я тоже… Генерал здесь, чтобы все осмотреть. Если вы позволите, я на некоторое время отключу все ваши внешние раздражители, чтобы дать время программному обеспечению обновиться. А пока, почему бы вам не запустить другую симку?

Отличная идея, док. Сделаю.

Только это была ложь. Я не хотел снова погружаться в темноту, поэтому изменил показания, которые мог видеть врач, чтобы показать, что я отключен от танка, хотя это было не так. Обмануть его было легко. Для него это была работа, но это была моя жизнь. Он здесь только работал. Я в этом жил.

— Статус, доктор? — Генерал вошел в рубку управления. Камеры и биометрические сканеры в моей башне показали, что это был шестидесятилетний мужчина очень угрюмого вида, с корейской ДНК и множеством заболеваний, связанных со стрессом.

— Интеграция проходит на удивление хорошо, но я беспокоюсь о субъекте. Не волнуйтесь. Мы можем говорить свободно. Я снова усыпил его.

— Если мы сможем доказать, что это работает, мы сможем получить разрешение и финансирование на переоснащение всех остальных танков, мехов и бронетранспортеров, которые у нас есть на складе, но до тех пор он — единственный мозг, который не отторг имплантаты. Либо наше доказательство концепции сработает, либо мы облажаемся. Делайте, что считаете нужным. Пока это работает, мне все равно.

— Дело не в физическом состоянии биоматерии или процессе интеграции. У него на удивление все хорошо. Дело в его психическом здоровье. Вот, взгляните на это. — Доктор подвел генерала к одному из дисплеев. Мои камеры не могли заглянуть так далеко в диспетчерскую, но я увеличил изображение и поймал частичное отражение от защитных очков одного из техников, чтобы иметь