Черкес 2. Барочные жемчужины Новороссии - Greko

кум. И родня у него знатная. Аж цельный контр-адмирал в Севастополе!».

— Егор Георгиев Сальти! — представился штабс-капитан.

Мы с ним быстро обо всем договорились. А тут и время пришло вечеринку сворачивать. Офицеры стали потихоньку расходиться.

— Думал я про твою беду, — начал разговор со мной Мавромихали, когда проводили последнего гостя.

— Бед у меня много, — усмехнулся я. — Ты про какую из них?

— Про устройство Марии и Яниса.

— Так, так! — я загорелся. — И что?

— Есть тут у нас барыня, — Ваня напустил на себя таинственный вид. — Мы ее прозвали Султаншей, а она себя сама называет «старухой со скалы». Княгиня Голицына, Анна Сергеевна. Была помоложе — эх, горяча! Носилась здесь лет десять назад на лошади в брюках да в шинели.

— Часом не в Кореизе живет? — припомнил я историю крымских дворцов.

— В нем самом, в Кораисе. Имение «Новый свет». Я к ней, помнишь рассказывал, по осени езжу, с фруктовым садом помогать. Так вот! Раньше, говорю, шустрая была барыня. Всем сама заправляла. Иностранцев выписывала винные погреба устраивать. Ну и садов с цветами развела — истинный рай. А уж богомольная какая! Церковь у себя построила «Во имя Вознесения Господня».

— Ваня, какая связь между устройством дальнейшей жизни сестры и церковью⁈

— Поспешай, Коста, не торопясь! Я тебе за то толкую, что она уже не та, что прежде. Совсем согнулась, — тут Ваня хитро прищурился, подходя к кульминации своего повествования. — И есть у нее хуторок на Почтовом тракте. Лет пять назад она бы не продала. А теперь может и продаст. Не доходят у нее руки до брошенных татарских лачуг, а вид они ей портят. Очень не любит она это дело. Сама мне жаловалась и говорила, чтоб я нашел кого, порядок навести.

— Нужно посмотреть!

— Посмотреть — можно. С утречка и поедем.

… На следующий день спозаранку наняли тележку и отправились в Кореиз, прихватив с собой Спенсера. Он загорелся познакомиться с Голицыной и «Новый свет» посетить, о котором уже много слышал хорошего. Чуть ли не лучшее поместье на весь Южный берег.

Прекрасная дорога в «каменной одежде», как выразился капитан, уходила дальше вглубь скал, параллельно морю. Мы же высадились напротив въезда в поместье. Выше дороги, немного поднявшись по пологому склону, мы обнаружили пять домов с плоскими крышами и большое деревянное строение. Одна мазанка была пристроена к нависавшей над ней скале. Кругом царило запустенье.

— Видишь, крыша провалена? — указал Ваня на эту лачугу. — Весной приезжал брат Султанши, генерал Всеволожский. Он на лошади здесь по горам разъезжал, принял крышу за ровную травяную площадку и сиганул. И провалился конь его прямо в суп к татарам. Те от расстройства пожитки похватали и дали деру. Последние они на хуторе оставались.

— Черепицей надо крыть. Тогда никто не перепутает, — рассмеялся я и принялся изучать уцелевшие сакли.

Группа из четырех каменных домов образовывала небольшой и очень живописный каскад, взбиравшийся по склону. Его не портила даже почти смытая дождями побелка, настолько эффектно выглядели покрытые зеленой травой плоские крыши. Приложить руки — конфетка получится!

В глубине хутора стоял тот самый пострадавший дом метров пятнадцать по фасаду — типичная мазанка с толстыми стенами из глины и покосившейся терраской. Перпендикуляром к нему служила длинная деревянная конюшня, к ее заднему торцу была пристроена летняя кухня с очагом. При желании из конского загона выйдет отличная таверна, если утеплить стены и прорубить окна.

Широкий двор между пятью домами густо порос травой и был завален скатившимися с гор камнями разных размеров. Вид с него на бескрайнее синее море и покрытые сказочным лесом горы, мощными горбами опирающиеся в берег, был ошеломительным.

— За конюшней родничок есть, — просветил меня капитан. — Тут, в Кораисе, вообще с водой очень хорошо. Живи и радуйся! Ну, как? Понравилось? Пойдем приценяться?

Я согласно кивнул. Место, действительно, было изумительным. Горная цепь защищала от северных ветров. И меня не пугала некоторая безлюдность. По тракту часто проносились верховые и экипажи. В самом поместье княгини жизнь кипела. Буквально в ста метрах вниз от дороги шло активное насаждение гранатовых деревьев. Разбивались и виноградники немного ниже. Крышу дома поместья скрывали пирамидальные тополя и огромные ореховые деревья, но было видно, что и там сновали люди.

Княгиня Голицына — согбенная худенькая старушка — приняла нас на галерее-террасе своего дома, который назывался «Розовым» из-за обилия цветущих вокруг роз. Ее глаза, хоть и утратили былой блеск, выражали ум, твердость характера и доброту. О ее набожности недвусмысленно напоминало священное писание на столе.

В имении она обитала не одна. Вместе с ней проживали — каждая в своем домике в саду — баронесса Жульетта Беркгейм и мадам Каролина Собаньская, урождённая Ржевуцкая. На последнюю я смотрел во все глаза, восхищаясь ее не увядшей к сорока годам красотой и изворотливостью де Витта. Ведь, это была она — та самая фам фаталь, из-за которой якобы пострадала его карьера. И которую он так ловко пристроил, наверняка, имея возможность тайно навещать.

Спенсер представился и завел с дамами оживленный разговор на французском. Мы с Ваней переминались с ноги на ногу у входа на террасу. Наконец, нас позвали.

— Я не хочу продавать хутор. Стоит он не дорого, не более 500 рублей. Вопрос не в деньгах, — старушка-божий одуванчик смотрела на меня пытливо, словно взвешивала. — Вопрос в том, чтобы хутор перестал быть позором моего «Нового света». Я приехала сюда, чтобы построить рай, и я его почти построила. Не знаю, сколько мне еще осталось дней, но хочу быть уверена, что ничто не испортит дело моей жизни.

— Что же вам предложить, Ваше сиятельство? Как мне убедить вас в моих искренних намерениях?

— Слишком я стара, чтоб словам верить. Но не спешите отчаиваться, молодой человек. Выход я вижу. И очень удобный, учитывая, что вы не русский подданный. Я имею право приглашать иностранцев на работу с поселением. Мы составим об этом договор. Сверх в нем указанного, я не смогу ничего требовать. И вы не сможете.

— Мы не станем крепостными! — с жаром воскликнул я.

— Вы и не станете! Вы будете арендаторами, несущими по отношению к поместью четко прописанные обязанности. Не бывает обязательства без прав. Обязанностью вашей станет превращение хутора в своего рода постоялый двор. Не в грязную дыру, наподобие тех,