Черкес 2. Барочные жемчужины Новороссии - Greko

что сейчас раскиданы по всему Крыму, где постояльцам служит постелью бильярдный стол либо десяток мешков соломы. Но в заведение, где смогут с комфортом разместиться мои гости. За плату, разумеется! — она возвысила голос, чтоб пресечь мои попытки ее прервать. — Вашим же правом будет возможность выкупить хутор, скажем, через 15–20 лет, за те же пятьсот рублей, о которых я уже сказала. Арендную плату установлю в пятьдесят рублей в год. Это, поверьте, не филантропия, но и не много, если вы найдете способ извлекать доход.

— Прошу прощения за бестактность, но что будет с нами, если вы покинете этот мир?

— Ха-ха-ха, не стоило извиняться. Меня смертью уже не напугаешь! Мои наследники будут нести те же обязанности по отношению к вам, что и я. Так будет прописано в договоре. У меня нет детей. Брак мой не для того был заключен. Я лишь обменяла на титул половину своего приданного. Дочь Жульетты, Юлия, — Голицына кивнула с улыбкой баронессе, — унаследует имение.

— Если все так, как говорит Ваше сиятельство, я сразу говорю — да. И, уверяю вас, я и мои родные докажем вам за месяц, что наши намерения более чем искренны, что мы беремся за это дело не из желания перепродать хутор с землей, когда цены вырастут.

— За месяц? — хитро прищурилась Султанша. — Справитесь за месяц — освобожу на первый год от арендной платы!

— Мы докажем!

— Тогда езжайте обратно в Ялту с моим поверенным. В таверне, которая у дома генерала, проживает стряпчий. Оформите договор, он отвезет его в Уездный суд в Симферополь, зарегистрирует, и с этого момента начнется отсчет вашего месяца. Ступайте с Богом, господа. А нам пришло время почитать священное писание.

Лихая старушка со скалы, нечего сказать! Теперь я понял, как она чуть больше 10 лет назад приехала в Крым, вдохновленная мессианскими идеями, все здесь преобразовала и построила. Одна, без мужской поддержки! Четыре сада, включая один декоративный. Плантации винограда и масличных деревьев, уже приносящие неплохой доход. Монументальный винный погреб в форме латинского креста. Изящная церковь с островерхими башенками по бокам от арочного входа. И, наконец, сам дом, прилепившийся боком к скале — не роскошный, но очень уютный. Смогут ли те, кто придет ей на смену, преумножить или хотя бы не потерять всю эту красоту?

… Мы вернулись в Ялту на поджидавшей нас таратайке. Поверенный скакал за нами верхом. Подъехали к дому генерал-майора. Распрощались со Спенсером.

— Коста, в вашем распоряжении — три недели. — сообщил мне на прощание. — Я отправляюсь в поездку по Крыму. Севастополь, Бахчисарай, Симферополь и Перекоп. Везде хочу побывать. Ревелиоти любезно предложил мне татарина-переводчика, так что вы мне не нужны.

Я был уверен, что к подбору сопровождающего генерал-майор не имел никакого отношения. Проделки де Витта — вот что скрывалось за вчерашним визитом Ревелиоти во двор к Ване, а не шум, поднятый офицерами. Хотя и шум тоже. Всех ялтинских куриц переполошили, однако.

Обнялись. Условились встретиться на преображённом хуторе. Я не сомневался, что у меня все получится. Пример Голицыной — вдохновлял!

Пошли в таверну с поверенным княгини. Нашли стряпчего, суетливого костлявого человечка в засаленном сюртуке с залатанными локтями, Вангелия Померанцева. Он принял нас в своей комнате, которую снимал у трактирщика. Показал мне образец договора. Все честь по чести, как и говорила Султанша. Расписался. Выдал двадцать рублей на расходы. Теперь только ждать.

Спустился в обеденный зал. Неопрятно. Воняло прокисшей капустой и гнилым луком. Брезгливо морщась, пошел на выход, даже не рискнув тут что-то заказать.

Меня кто-то окликнул по имени. Обернулся. Из-за стола вылезал невысокий, но крепкий купец. Что-то знакомое промелькнуло в его лице. Где-то я его уже видел.

Бог ты мой! Это же Умут-ага!

[1] Ламброс Кацонис (Ламбро Качиони) — греческий корсар, полковник русской службы, создатель Балаклавского греческого батальона и самопровозглашенный «король Спарты», родом из греческой Ливадии. Он был владельцем Ливадии Таврической, которую после его смерти купил генерал-майор Ф. Д. Ревелиоти, его преемник на посту командира батальона и один из крупнейших землевладельцев Крыма первой половины 19 века. В последствии, Ливадия превратилась в императорскую резиденцию на ЮБК.

[2] Существует версия, что памятник царю в Санкт-Петербурге, стоящий перед фасадом Исаакиевского собора, сохранился благодаря его уникальной конструкции (две точки опоры у вздыбленного коня; второй подобный памятник в мире). Авторы не сошлись во мнениях о подлинных причинах сохранения этого памятника. Но добавим: дочь императора Мария отказалась от Мариинского дворца из-за того, что памятник стоял к нему задом. Впоследствии в этом дворце заседала Государственная Дума.

[3] Вариантов этого исторического анекдота множество. В том числе, прижившийся в годы Гражданской войны. Якобы строй не ответил на приветствие генерала, ибо был составлен из офицеров-добровольцев.

Глава 20

Балаклава

Опять мой мозг среагировал молниеносно. Опять в голове все смешалось. Два главных составных элемента этой мешанины — удивление и страх.

«Вот семейка! Прямо специалисты-взрывники!.. А, ведь, Мария, за все время пока я её знаю, ни разу не ошиблась в своих чувствах, предположениях… Мне п…ц! Сейчас меня схватят, и я по полной отвечу за все!»

Последняя мысль заставила меня хоть как-то взять себя в руки. Я быстро огляделся по сторонам, уже ожидая, что сейчас со всех сторон в таверну ворвется спецназ. Криками и ударами уложит меня на грязный пол…

«Какой спецназ, чудила⁈» — одернул меня голос разума.

Никто не врывался. Никто не обращал на нас внимания. Я посмотрел на Умут-агу. Он не двинулся с места. Никакой кровожадной улыбки, а в глазах читалась только мольба. Дальнейший наш перегляд оказал бы честь любому шпионскому триллеру. Мы не произнесли ни слова. Оба понимали, что сейчас будет лучше воздержаться в таверне от турецкой речи.

Умут-ага, вслед за мной, огляделся по сторонам. Понял мои опасения. Покачал головой из стороны в сторону, чуть приподнял обе руки, указывая на то, что он один, пришел с миром и что никакой опасности для меня нет. Я качнул головой, давая понять, что верю. Турок опустил руки. Ждал. Я качнул головой в сторону выхода. Умут тут же вышел из-за стола, двинулся за мной следом.

Вышли из таверны. Умут шел сзади, не подходил пока, ожидая моих безмолвных указаний. Я обогнул таверну.

Таверна стояла прямо под горой. Несколько шагов, и мы скрылись за россыпью крупных валунов. Годится! Сил стоять у меня не было. Ноги подкашивались.