Перекресток возможностей - Л. Нил Смит

— Кронпринца Петра Кропоткина, — который держала рядом со своим любимым креслом. В других комнатах были другие мужья, включая одного бедолагу, висящего над светильником в ванной. Она не сказала, почему, но признала, что это был ее второй муж, «…или это был мой третий?».

— Если я не слишком лезу в личное, Люси, сколько именно мужей…

— Не больше шести или семи. Как-то посчитала, я была замужем за каждым в среднем семнадцать с чем-то лет… я не из этих веселых разведенок, знаешь ли.

Я недоверчиво на нее посмотрел. — Нет, но тебе пришлось бы быть по меньшей мере серийной троемужницей, или чертовски старше, чем ты выглядишь… заметь, я не спрашиваю…

— Но так вздергивать брови — просто неприлично. Я пыталась уберечь тебя от шока.

— Люси, ты ведь не считаешь меня варваром, да?

— Конечно, нет. Но я бы не хотела, чтобы эта кость у тебя в носу выпала прямо тебе на колени. Сынок, я родилась в 75 году Г.С. Пальцы не считай, не хватит. К тому же, я уже посчитала: 1851-й… так звучит романтичнее, не правда ли?

— Тебе… э-э… сто тридцать шесть лет? Я, э-э… я помню некоторых русских дома, которые утверждали…

— Эти грузины всегда были лжецами. Но что-то мне подсказывает, что ты так и не добрался до того, что у тебя действительно на уме, Винни.

— Я не уверен, что… Это заставляет меня снова чувствовать себя подростком, а я всегда ненавидел…

— Сынок, по сравнению со мной ты и есть подросток. Кларисса… не могу сказать, что ты был деликатен на этот счет. Кто-нибудь упоминает ее имя, а ты выглядишь как верблюд с тремя видами язвы желудка.

— Большое спасибо, Люси, может, мне дать объявление, или…

— Обидчивый! Ты и не был очевиден. Кроме как для кого-то вроде меня, с утонченной чувствительностью и все такое. — Она смахнула кошку с колен, подошла к буфету, налила две банки из-под аккумуляторов [138] полные виски и сунула одну мне в руки.

— Расскажу тебе историю: Кажется, когда я была моложе — может, красивее, — был там один парень. Но он был таким напыщенным маленьким тараканом, казалось, так что я просто вроде как чахла, пока не забыла его. Сорок лет спустя, по странному стечению обстоятельств, он женился на одной из моих сестер, и однажды… я была счастливо замужем за своим третьим, или это был четвертый… В общем, я прижала его к стенке по этому поводу, и он сказал мне, что тогда… мы работали в универсальном магазине Додж-Сити, насколько я помню… он был мучительно застенчив, просто до смерти боялся всех. Особенно меня, сказал он, потому что я была самой красивой девушкой, работавшей там. Конечно, я была единственной девушкой, работавшей там, но суть та же, я надеюсь.

— Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду, но при чем здесь Эд?

Она внезапно рассмеялась. — Скажи мне, парень, ты планируешь остаться? Я имею в виду, после того, как штуковина Диджей снова заработает?

Это застало меня врасплох. — Не особо об этом думал. — Я думал почти только об этом. — Я просто предполагал…

— Все, о чем ты говоришь, это «дома-то» и «дома-это»… что, во имя люмбаго, должна предположить девушка?

— Я просто никогда не представлял… к тому же, у меня есть обязательства дома. — Я залпом выпил. Внезапно мое горло обожгло, как будто там был ярд огненной стальной мочалки.

— Кто сказал, что ты обязан присутствовать на похоронах своей собственной цивилизации или быть похороненным вместе с ней? Довольно очевидно, что именно это там и происходит. Хочешь вернуться туда, где нет таких сигар, как эта, такого прекрасного ликера, как этот, нет настоящих денег или чистого воздуха? Нет Клариссы?

Я заерзал на стуле. — Я не смотрел на это с такой…

— Ну, вот и все! — ворвался Эд, швырнув стопку распечаток так, что они соскользнули и разлетелись по полу, подошел к буфету и наполнил стакан. — Этот лживый, никчемный анальный выброс. Знаешь, как я провел свой день? Изучая те видео, что ты сделал в подвале Мэдисона, под микроскопом с мелким зубом. Знаешь, что я нашел?

— Заходи, Эдди, — сказала Люси. — Почему бы тебе не налить себе выпить?

Он остановился, посмотрел на стакан в своей руке и виновато улыбнулся. — Прости, Люси. В общем, в том подвале есть каждый циферблат и манометр, каждая катушка, транзистор и интероситор, [139] пропавшие со склада Бертрама, вот что!

— Что? — Мы с Люси одновременно выпрямились.

— Друзья мои, вы смотрите на идиота номер один во всей Системе, с платиновым покрытием, великого чемпиона! Эдвард Уильям Беар, Консультирующий Дефектив! Уин, мои извинения. С этого момента ты занимаешься дедукцией, я останусь дома, где кто-нибудь сможет застегнуть мне ремень с кобурой и вытереть слюни с подбородка!

У меня появилась идея. — Теперь мы можем подать на Мэдисона в суд… вот доказательства! — Двое котов играли с копиями, катаясь в образовавшемся беспорядке. — Он не сможет притвориться незнающим с подвалом, полным краденых деталей!

— Прости, — сказала Люси, — Эта информация была получена неэтич…

— Но я думал, что с этим можно разобраться! Не меняйте правила постоянно!

Эд сел на пол со своим стаканом, собирая бумаги и играя пальцами с котами. — Дело не только в этом, Уин. О, если бы мы вернули собственность Бертрама, это задержало бы Мэдисона, но он бы в конце концов приобрел то, что ему нужно, и мы бы вернулись туда, где находимся сейчас. Но что меня действительно бесит, так это то, что для того, чтобы подать в суд, тебе нужна жертва, истец. Как только я закончил анализ, я позвонил Бертраму.

— И? — сказал я, мне не нравилось, куда это ведет.

— И он был очень расстроен. Позже я выяснил, почему… он смылся. Команда Форсайта видела, как Мэдисон встретил его у двери, и они вели себя совсем не как враги.

— Значит, Бертрам воровал у своей собственной компании, — сказал я. — Ради Дела, без сомнения. Слушай… зачем воровать, какая-то страховая схема?

— Он, вероятно, хотел, чтобы они не вмешивались. В любом случае, это его компания только в том смысле, что он президент и председатель. Есть тысячи акционеров, которым он через несколько