Целитель. Назад в СССР - Михаил Васильевич Шелест

копеек литр. Цены поползли но и зарплата у меня была под пятьсот рублей. «Я» ведь ещё и аванс брал. А денег в доме нет. Да-а-а… Известная песня. Во всех мирах одно и тоже. В руки жене деньги давать было нельзя.

Пообедали сардельками и макаронами. Поставил вариться бульон.

— Сам сварю борщ. Ты устала, наверное, постоянно готовить.

— Хм! Наверное! Сил уже нет. Стирка, уборка, готовка. Сума сойдёшь тут с вами!

Я промолчал. Капуста стояла в бочке на лоджии, которая не обогревалась, а потому подходила для хранения капусты. Картошка хранилась в ящике в коридоре на лестничной площадке. Через часок, добавил остальные ингредиенты, потом сделал зажарку с томатом.

— Да-а-а, — думал я. — Надо ехать в Сингапур. Может там, что собрать получится. «Нычки» гэбэшные я помнил. Мелочёвка там в основном, но на первое время хватит. Может машину получиться купить. Они и сейчас ещё долларов триста-четыреста стоят. Привезти, чтобы перепродать. Не нужна тачка, чтобы «жопу возить». Не баре. Н общественном транспорте поездим. А вот потаскать машины и накопить валюту до девяносто восьмого можно попробовать. В принципе, баксы можно и занять. Например у того же Кима.

Он и тут, наверняка, такой же оборотистый. Или у другого Кима, Валерия Мироныча. У того сейчас… Хм! Нет у него сейчас ни хрена… Только-только передел собственности готовится. Готовится, Майкл! ВБТРФ ещё не акционировалось. Ничто ещё не акционировалось, а значит ничего ни у кого нет. Только у Жоры Кима парусник «Паллада». В «Дальрыбвтузе», в смысле. Вот на нём уже по чуть-чуть из Японии таскают машины. Но у Жоры Кима уже сидит в боксе «Ворон». Гнездо свил, сука. Из группировки Миши Била… Хм. Весь город уже «расчерчивается» на квадратики. И Ворон с машин за охрану берёт мзду.

— Может в бандиты податься? — мелькнула мысль, но я от неё отмахнулся. — А! В бандиты — никогда не поздно. Авторитета и спортивного имени я тут никакого не имею. Ни в каратэ, ни в борьбе я тут не поднялся. Хотя, махался не плохо, но на соревнованиях и в драках не засветился. Ладно, это потом! Надо сначала «прокачать» своё тело. Не особо оно мне нравилось в плане прикладной техники. От меня того, ступеней пять, наверное. Подёргался я в больничке, да. Аккуратно, чтобы не стряхнуть мозжечок, но и плавных движений было достаточно, чтобы смотреть в зеркало и мысленно плакать.

Однако, сначала голову надо залечить. Что-то она мне не нравилась. Дырочка в неё крохотная, а что у ней внутре? Да-а-а… У ней внутре неонка. Эвристическая машина, мать её… Подтормаживала «моя» эвристическая машина. Не выдавала тех знаний, которые были в моей, как называл «Флибер» мой разум — матрице. Не понимал я, что за матрица такая, но даже английский язык из меня выходил с трудом. Выходил, конечно, но с трудом. Как говорил Вини Пух? «У меня правильнописание хромает. Оно хорошее, но почему-то хромает». Может быть я точно сильно головой к крышке люка приложился? Вернее — крышка приложилась к моей голове? Да-а-а… Хорошая голова, но, ска, тупит.

И Флибер, зараза, куда-то запропастился. У меня прошло уже двадцать дней, а его всё нет. Синхронизация? А там тогда сколько прошло дней? Что-то не то происходит в этом мире. Я «спинным мозгом» чувствовал. Хм! Точно! Такое ощущение, что я думаю не головой, а, хм, другим местом. А голова тупит, да…

Флибер говорил про разные матрицы. В своём мире я развил умение управлять матрицей жизненной силы. Её ещё называли — биополе. Она, или оно — суть сама жизнь. Она испаряется во время смерти человека, как это произошло в моём случае. Есть ещё матрица разума и памяти, управляющая самим телом, которую Флибер переместил сюда и насытив тело жизнью, оживил его. Тело не совсем утратило жизненную силу во время моего в него пришествия, но вот-вот и это свершилось бы. Вот-вот…

Это «вот-вот» смущало меня. Анализируя разные варианты перемещений «первого» разума, я не находил подобной ситуации, когда бы тело сохраняло частичку жизни. Во всех случаях предшественник испускал, так сказать, дух. Человеческая матрица, отчего-то задерживалась с покиданием тела и вот в это время и было возможно оживление.

Мои «аутогенные» тренировки и медитации, во время которых я пытался проникнуть в глубины своего биополя, подсказывали мне, что мои проблемы заключаются именно в том, что частичка биополя предыдущего «меня» задержалась в этом теле.

Меня оставили на больничном до конца недели и эти дни я посвятил дому, но больничный лист на работу отнёс. Тогда же и написал заявление об увольнении. Оказывается здешний «я» по совету маминого брата намеревался перейти в Приморское морское пароходство. Об это мне, как не странно, напомнила супруга.

— Ты когда собираешься заявление на увольнение писать и в Находку ехать? — спросила она на следующий день после моей выписки. — Сейчас как раз было бы удобно комиссию пройти.

— Да, какая мне сейчас комиссия? — удивился я. — С дыркой в голове.

— Не ври. Дырки нет. Всё заклеили очень прилично.

— Хм. Может не идти мне в море. Как вы тут без меня? Тяжёлые времена настают.

Жена посмотрела на меня укоризненно.

— Мы же хотели телевизор цветной, приодеться в заграничное. Чтобы тут это всё купить, твоей зарплаты не хватит.

— Но как ты одна с двумя справишься. То я хоть вечером ими позанимаюсь, ты отдохнёшь…

— Привыкла я уже одна. Ты то на тренировках, то ещё где.

— Я не на тренировках, а на занятиях. Деньги сами в карман не залазят, их зарабатывать трудом нужно, а я детишек после работы тренирую. Тренировал, да.

Этот «я» набрал в школе детей и создал из них платную секцию. Случайно так получилось. Во время строительства МЖК он, то есть — я, подхватил желтуху, а после неё спортом заниматься было нельзя и диета особенная требовалась. Вот «я» и обессилел слегка за год без спортзала. А потом нашёл секцию рукопашного боя, которую вел бывший офицер морской пехоты Рокитский Алексей. Год отзанимались и Алексей уехал к семье на Украину, оставив школьный спортзал бесхозным. Вот я и пристроился, на «намоленном», так сказать месте.

Деньги были ерундовые, но всё-таки прибавка к зарплате не была лишней. А жена, как всегда, хотела и мужа у юбки, и денег побольше, которыми разумно управлять учиться не хотела. А скорее — просто не могла. Не дано было ей экономить.