Нашествие - В. Бирюк

- Он писал?

- Нет. Писал-то, наверняка, писец княжеский. Диктовал, наверное, он. А вот смысл… с голоса Гамзилы.

- Но… Но это же…! Это же опять измена!

Как у них всё здорово получается! Тотальная сбыча мечт.

Шары-кыпчак хотят царя. Потому что у них был малик на «исторической родине» в кимакском каганате. «Там было хорошо».

Ханы и подханки хотят царя. Потому что развитие феодализма требует притока ресурсов. Взять их можно на Руси, русские объединились, нанимать степняков перестали, дольку откусить не получается, нужно объединятся и им. Естественно - под царём.

Степь наполнилась людьми и скотом. Если нет походов наружу - орды зальют Степь своей кровью, сражаясь друг с другом. Нужна «сильная рука», которая не допустит междоусобицы «все против всех».

Кончак хочет быть царём. По примеру деда, по опыту жизни в царском дворце в Грузии.

Вся Степь хочет царя! Это ж так естественно, так прогрессивно! Очевидный шаг в развитии общества, в восхождении к светлому будущему! Вот и евреи так когда-то сделали. Они ж не дураки? Есть, конечно, единичные маргиналы, вроде старого Боняка. Но мы все, весь «жёлтый народ», хотим царя!

Мало не скандируют:

- Ца-ря! Ца-ря!

Только потому, что хоккея нет, «шайбу-шайбу» не знают.

Так и с другой стороны, с Руси, землееды тоже хотят царя! Нашего царя - себе.

Потому, что их собственный царь, Боголюбский, злой и жестокий. Устанавливает плохие законы, гнёт лутших и вятших в бараний рог.

А пришлому степному царю нужны оседлые, нужна богатая провинция. Налоги, там, товары. Он же не захватывает! Сами приглашают, миром. И вообще: они приглашать князей привычные - вон как история с Рюриком развернулась.

У них будет возможности поторговаться, выговорить себе вольности и привилегии. Склонить к инвестициям, войти в систему управления, занять доходные места...

Ничего нового: эту стратегию киевское боярство неоднократно реализовывало в предыдущих десятилетиях, меняя князей из разных ветвей рюриковичей. Столица заставляла очередного Великого Князя выжимать его родовой удел в пользу Киева. Так было и с Изей Блескучим, и с Юрием Долгоруким.

И тут Боголюбский. С его отвращением к кублу боярскому, с его чёткой позицией: мой дом там, в Залессье. Его и буду украшать и благоустраивать. А вам - фиг. Без масла.

Совместное стремление степняков и киевских вятших к степному царю не могло остаться незамеченным для умного человека. Особенно, если у него и самого горит.

Гамзила сидит в Чернигове и сам хочет быть Великим Князем Киевским. Нормальное стремление: его отец был на этой должности. Пусть под ним будет не вся Русь, а только «Киевское пятно». Ничего, какие наши годы, пооткусываем себе ещё.

Это «пряник». Место, на которое Гамзила всю жизнь стремился.

Есть и «кнут».

Он боится. В «поход 11 князей» не пошёл. Уклонился. Не верил в победу Боголюбского. Теперь Государь «завинчивает гайки»: меняет порядок формирования вооружённых отрядов, налоги, законы. Разрушает феодальную систему: отнимает прежде вассальные владения, ставит туда своих наместников. Он враждебен и опасен. Так не лучше ли «отъехать» со своим владением к новому царю? Да ещё получить от него всякие «плюшки».

Нет мнения крестьян и горожан. Но оно мало кому интересно.

Красиво.

Всё естественно, добровольно, по согласию.

На общие закономерности накладываются личностные подробности. Брат Гамзилы Ярик с Кончаком лично знаком и в хороших отношениях. Так что, грамотка «с предложением о сотрудничестве» подписана не Гамзилой, а его братцем.

Мда… Хорошо, что я заставил его уйти, утратив часть отряда. А то вполне мог нарваться на «удар в спину» в бою.

Бож-же мой! Какое кубло это святорусское княжьё!

Не все. И от этого ещё хуже.

Спокойно, Ваня. Нормальный феодализм. Почему святорусские феодалы должны быть образцами высокой морали, когда европейские и восточные - нет? У нас тут что, воздух особенный? Вызывает патологическую честность?

- Значит, Всеволодовичи передались? К Кончаку перекинулись?

- Похоже. Как вы понимаете, братия, спустить такое я не могу. Потому идти мне к Чернигову. И там взыскивать.

- Э-э-э… Иване… у Гамзилы дружина не малая. Ещё и из других мест воев подтянет. А у тебя и пяти сотен нет. Добычу здешнюю к себе тащить - и четырёх не будет. А ворота в Чернигове, пока там Гамзила сидит, не откроют.

- Спасибо, Чарджи, за заботу. Ты прав - в прямом бою на стенах городских мне Всеволодовичей не осилить. Ну, так это не новость: мы и здешних половцев, Кончака с сотоварищи, по простому бы не победили. Надо придумать чего-нибудь… эдакого. Уелбантуренного.

- Человечка к князьям подошлёшь? Который, как хан Боняк здесь, большой ба-бах сделает, да вот такими штучками всех посечёт?

Чарджи вытащил из рукава одно из моих крылышек, которыми были снаряжены ВУ Боняка.

Я ж говорил: дураков не держим, Чарджи наблюдателен и сообразителен. Только болтлив не в меру. Мог бы и подождать моих разъяснений по теме.

- Нет. Другого такого человека, такой храбрости и к народу своему любви, нету. Да и не люблю я дважды по одному месту топтаться. Придумаю чего-нибудь. Ну и ладно. Час поздний. Кому чего делать - все знают. Добирайте коней да припасы, кому надо на дальний поход, из взятого у кыпчаков, и вперёд.

Посиделки закончились, убежал взволнованный Алу, ушли, договаривая мелочовку «на ногах», князья. Прислуга убирала посуду, гасила свечи, через поднятый полог шатра вливался прохладный ночной воздух. Я вышел на волю, вздохнул полной грудью, полюбовался на ночное высокое звёздное небо.

- Княже, там…

Прислужник мотнул головой внутрь шатра. Нет, не все гости разошлись - под стенкой шатра в одиночестве сидел Чарджи. Смотрел в свой кубок, задумчиво водил пальцем по краю, воспроизводя когда-то перенятую у меня манеру.

Fr 11

Глава 817

- О чём задумался?

Он мотнул головой, не поднимая глаз попросил:

- Отпусти прислугу.

Зарезать меня хочет? Или поговорить о чём важном?

- Я слушаю.

- Сегодня утром ты послал хана Боняка на смерть.

Да ты что? Сообразил.

Повтор. Мы уже объяснялись по этой теме с Алу.

- Я послал? Кто я такой, чтобы посылать хана куда-то? Нет. Я предложил. Возможность. Умереть с честью. Со славой. С победой над давним и сильным противником. Он такую возможность принял и использовал. Все в Степи знали, что Кончак лезет в цари. Для Боняка, хранителя вольности жёлтого народа, Шаруканычи