Нашествие - В. Бирюк

Князь? - Командуй. Заплетай извилины и суши мозги. Чтобы всего плохого было поменьше, а хорошего побольше.

Для Искандера хорошей школой был «поход 11 князей» на Киев. Школой не рубки, а именно похода, организации, снабжения, жизни воинской. Он там себя особо не проявил. Да от него чего-то особенного и не ждали. Но он-то сам - ждал! От себя. Чего-то… супер этакого.

На смену каким-то романтическим видениям о славной победе, героическом подвиге, лёгком ранении и всеобщем ликовании, о встречающих восторженных толпах и колокольном звоне, пришло понимание важности занудства. Важности полной готовности. Не себя только, но всех своих подчинённых. На «всю глубину»: их коней, их портянок, их выгребных ям… Всего того, без чего здешняя армия теряет боеспособность.

Романтический поклонник Плутарха, «диванный эксперт», превратился в… в фельдфебеля.

Между нами: далеко не все «романтики» подобное выдерживают. Искандер оказался достаточно упёртым.

Это было очень своевременно: формирование регулярной армии из кусков княжеских дружин, городовых полков, охотников, приведение их всех к единому образцу, не только в части вооружения, обмундирования, обученности, но и поведения, мышления… требовало массы непрерывного рутинного труда. Долбодятельства.

- Ты как стоишь?

- Дык… ну… стою и стою.

- Десятник! Покажи неуку что такое стойка «смирно» и выучи отвечать по уставу.

И обязательно проверить исполнение приказа.

Создание регулярной армии - важнейший этап в создании государства. Ни мои современники, ни здешние по-настоящему этого не понимают.

- А чё? Наше дело ворогов бить, отечество защищать. Конь да сабля есть - чего ещё? Не надоть нам регулярства.

«Важней казаку - добрый конь,

Чтоб степь под копытами пела.

Каленый клинок да гармонь,

А...».

Так казаки и не армия. Милиционное формирование, подобное множеству ополчений племён.

При таком подходе могут быть храбрые воины, искусные бойцы, победоносные предводители. Армии - нет. Регулярная армия создаёт государство просто фактом своего существования. Потому что её нужно кормить. А для этого собирать налоги, строить дороги и обеспечивать трафик.

Регулярная армия - основа абсолютизма.

Единообразное штатное расписание. При феодалах размер отряда - от знатности и богатства.

Единая система обучения новобранцев.

Постоянные тренировки бойцов, даже старых и опытных.

Письменные уставы и наставления.

Развитая иерархия с последовательными ступенями прохождения службы. Социальный лифт. У феодалов карьерного роста нет.

Дисциплина по «звёздам на погонах», а не по титулу или родословной.

Унификация оружия и обмундирования.

Ворота к карьере, масса оплачиваемых мест для мелких дворян и простолюдинов.

Система подготовки социально разных людей, вплоть до крестьян, в солдаты - ментальная процедура.

***

«Человек, который почувствовал ветер перемен, должен строить не щит от ветра, а ветряную мельницу».

Искандер попал в «ветер перемен», и, в отличие от многих вятших, стал «ветряной мельницей» - одним из тех, кто превращает «силу ветра» в полезное.

***

- Они ворота городские запрут.

- А ты попроси открыть. Убедительно. Брось, Искандер. Ни дружины княжеской, ни городового полка, как было три года назад, в Киеве нет. Челядь боярская против твоих - не бойцы. Это всем понятно, найдутся в городе люди, которые свои головы чужими выкупят. Ради милости твоей. А будут упорствовать - пугни. Скажи, что «Зверь Лютый» придёт. Тогда милости точно не будет. Ибо нет её у меня.

Эта моя присказка на Руси известна и хихиканья не вызывает: есть примеры.

Искандер мрачно смотрел в пол. Перспектива разгрома русского города русским полком с русским князем во главе - не радовала. Пришлось дожимать:

- Три года назад мы город малость… пошарпали. Выходит, мало. Тебе нынче дочищать. На месте виднее, но половину горожан выведешь. Ко мне. Ворами государевыми. Половину. С Горы - всех. Чтобы ни одна змея ядовитая не уцелела.

Сразу скажу: «половины» не получилось. Но четверть потопала ко мне, где и была расселена после прохождения необходимых процедур. Ещё вдвое из города разбежалось. «Перетряхивание» Киева позволило Государю получить полезные ресурсы и, в частности, закрыть долги передо мною. Что позволило форсировать работы по «Порожней канаве».

Использовать армию против гражданских нельзя. Гридней не учат полицейским функциям. Они умножают насилие, бессмысленное, безадресное. Растёт озлобление местных, разлагается войско. Но здесь ситуация массового бунта. Другого пути нет.

«Киевский погром» был для Искандера важным и жестоким уроком. Он «ручками» ощутил прелести состояния - «государь».

То стремление к совершенству во всём, в каждой мелочи, к единообразию, которое ему свойственно, которое необходимо и возможно при создании регулярной армии из предварительно отобранных людей, входило в неразрешимое противоречие с природным разнообразием жителей.

Замкнутый на армию, восхищающийся и наслаждающийся её духом, чёткостью, продуманностью, однозначностью, простотой… он не годился и не хотел управлять гражданским обществом.

Не надо полагать Искандера святорусским вариантом Угрюм-Бурчеева:

«В то время еще ничего не было достоверно известно ни о коммунистах, ни о социалистах, ни о так называемых нивелляторах вообще. Тем не менее нивелляторство существовало, и притом в самых обширных размерах. Были нивелляторы «хождения в струне», нивелляторы «бараньего рога», нивелляторы «ежовых рукавиц» и проч. и проч. Но никто не видел в этом ничего угрожающего обществу или подрывающего его основы. Казалось, что ежели человека, ради сравнения с сверстниками, лишают жизни, то хотя лично для него, быть может, особливого благополучия от сего не произойдет, но для сохранения общественной гармонии это полезно, и даже необходимо. Сами нивелляторы отнюдь не подозревали, что они - нивелляторы, а называли себя добрыми и благопопечительными устроителями, в мере усмотрения радеющими о счастии подчиненных и подвластных им лиц…».

Мятежники восстали против закона, отказались от «равенства со сверстниками». Поэтому их следует «лишить жизни, хотя лично для них особливого благополучия от сего не произойдет, но для сохранения общественной гармонии это полезно, и даже необходимо».

Киевский опыт показал, прежде всего - ему самому, что он не хочет быть государем. Тошно и противно.

Когда через несколько лет случилось неизбежное, и Боголюбский отправился в мир иной, первым наследником оказался Искандер.

Братья Андрея к этому времени уже умерли или, как Михалко на Руяне и Всеволод в Крыму, обзавелись собственными отдалёнными владениями. Бросать которые и рисковать ими и головами своими, не хотели. Я, признанный брат Андрея, отказался напрочь. Это помимо того неудовольства, которое моя персона вызывала у старорусской знати.

Следующим отказником оказался Искандер:

- Я «суды и казни» в Киеве пробовал. Больше не хочу.

Что создало династический кризис. О чём позже...

- А ты? Ты куда своих поведёшь?

- А на то