Воронцов. Перезагрузка. Книга 7 - Ник Тарасов

внушительный обоз привлекал внимание. Прохожие останавливались, провожая нас взглядами. Кто-то показывал пальцем, что-то обсуждая с соседями.

— Егорушка, — тихо сказала Машенька, прижимаясь ко мне, — на нас все смотрят. Неловко как-то.

— Не обращай внимания, — успокоил я её. — Просто необычное зрелище — такой обоз с охраной. Скоро выедем за город, там никто смотреть не будет.

Мы проехали через весь город, миновали заставу, где караульные, увидев нашу процессию, вытянулись и козырнули.

Город остался позади, впереди простиралась снежная дорога, обрамлённая заснеженными полями и редкими перелесками.

— Ну вот, — выдохнула Машка. — Теперь спокойнее.

Она откинулась на спинку сиденья и улыбнулась:

— Знаешь, Егорушка, как хорошо! Едем домой наконец!

Я обнял её за плечи:

— Скучала по Уваровке?

— Очень! — призналась она. — Тула, конечно, красивая, интересная. Балы, приёмы, нарядные люди… Но это всё такое… ненастоящее что ли. Все улыбаются, а глаза холодные. Все говорят комплименты, а чувствуешь, что это просто слова.

Она помолчала немного, потом продолжила:

— А дома — там всё по-настоящему. Люди простые, честные. Если улыбаются — значит, рады. Если говорят доброе слово — от души. Нет этих… как ты говорил… интриг?

— Интриг, — подтвердил я. — Да, в деревне проще. И честнее.

— Вот именно! — оживилась Машка. — Мне там хорошо. Спокойно. А здесь, в городе, я всё время напряжена была.

Дальше мы ехали молча, наслаждаясь покачиванием саней и звоном бубенчиков. Погода стояла отличная — морозная, солнечная, безветренная. Снег под полозьями приятно поскрипывал.

— Егорушка, — снова заговорила Машка минут через десять, — а что теперь будет? С нами, с деревней, со всем?

— Что ты имеешь в виду?

Она задумчиво посмотрела на дорогу:

— Ну вот, у тебя теперь столько важных знакомых. Генералы, бароны, градоначальник… И обязательства всякие. Ты будешь часто в город ездить?

Я вздохнул. Вопрос был закономерный, и я понимал, что придётся дать честный ответ:

— Да, Машенька. Придётся ездить. Работа на оружейном заводе, встречи с разными людьми по делам. Может, раз-два в месяц, на несколько дней.

Она поникла:

— Значит, меня одну оставлять будешь?

— Не одну, — возразил я. — Рядом родители твои, Захар, все наши люди. И потом, когда малыш родится, тебе и ездить нельзя будет. Нужно дома сидеть, ребёнка растить.

— А ты? — тихо спросила она. — Ты будешь рядом? Или всё время по делам мотаться?

Я развернул её к себе лицом:

— Послушай меня внимательно, Машенька. Да, у меня появилось много обязательств. Да, придётся много работать. Но ты и наш ребёнок — это самое главное в моей жизни. Всё остальное — вторично. Я сделаю всё, чтобы быть рядом, когда ты будешь рожать. И после рождения ребенка тоже. Обещаю.

Глаза её заблестели:

— Правда, Егорушка?

— Правда, — твёрдо сказал я. — Ты моя жена, моя семья. Никакие государственные дела не могут быть важнее тебя.

Она прижалась ко мне:

— Я так боялась, что ты теперь изменишься. Станешь важным господином, будешь всё время в городе крутиться, а про меня забудешь.

— Вот же дурочка, — улыбнулся я ей. — Я люблю тебя. И ничего это не изменит.

Мы обнялись, и Машка тихо всхлипнула у меня на груди. Я гладил её по волосам, успокаивая.

— Не плачь, солнышко. Всё будет хорошо.

— Я не плачу, — пробормотала она сквозь слёзы. — Это просто… я так рада… так тебя люблю…

Мы ехали обнявшись, пока Машка не успокоилась. Потом она вытерла глаза, смущённо улыбнулась:

— Прости, Егорушка. Глупая я. Это, наверное, от беременности — то смеюсь, то плачу.

— Ничего, — улыбнулся я. — Это нормально. У беременных женщин бывают перепады настроения.

Она задумчиво посмотрела на заснеженные поля:

— Егорушка, а ты думал о том, каким будет наш ребёнок?

— Конечно, думал.

— И каким? — с любопытством спросила она.

Я задумался:

— Если девочка — хочу, чтобы была похожа на тебя. Красивая, добрая, умная. Если мальчик — чтобы был сильным, честным, справедливым.

— А я хочу, чтобы он был похож на тебя, — мечтательно сказала Машка. — Умный, учёный, добрый. Чтобы всем помогал, как ты.

Она положила руку на живот:

— Интересно, кто там? Мальчик или девочка?

— Узнаем, когда появится на свет, — улыбнулся я.

— А ты кого больше хочешь?

Я честно ответил:

— Мне всё равно. Главное, чтобы здоровый был. И чтобы ты хорошо родила, без осложнений.

Машенька кивнула:

— Я тоже боюсь. Рожать — это страшно. Матушка рассказывала, как она меня рожала — чуть не померла.

— Не бойся, — успокоил я её. — У тебя будет лучший уход. Ричард — опытный врач. Я сам буду рядом. Всё будет хорошо.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Мы снова замолчали, погрузившись в свои мысли. Я обдумывал всё, что произошло за эти дни в Туле, и пытался осознать масштаб перемен.

Жизнь действительно изменилась. И очень сильно.

Сейчас, пока Иван Дмитриевич прикрывал меня. Но что, если появится кто-то, кто захочет выяснить правду любой ценой?

— Егорушка, о чём задумался? — вывела меня из раздумий Машенька.

— О будущем, — честно ответил я. — О том, что нас ждёт.

— И что ждёт?

Я ответил, спустя несколько мгновений:

— Много работы. Много трудностей. Но и много возможностей. Если всё получится, мы сможем сделать Уваровку процветающей. Дать людям хорошую жизнь. Обеспечить нашему ребёнку достойное будущее.

— А если не получится?

— Получится, — уверенно сказал я. — Я сделаю всё, чтобы получилось.

Машенька доверчиво прижалась ко мне:

— Я верю тебе, Егорушка.

Мы проехали ещё с час в приятном молчании. Солнце поднималось выше, день разгорался. Дорога шла через заснеженные поля, изредка ныряя в перелески, где под лапами елей лежали пушистые сугробы.

Захар, время от времени оглядывался, проверяя, как идут следом подводы и всадники охраны. Всё было в порядке — наш караван двигался ровно и быстро.

— Егорушка, — снова заговорила Машка, — а расскажи мне, что ты будешь делать на этом заводе? Я не очень поняла из разговоров.

Я улыбнулся. Машка не разбиралась в технических вопросах, но старалась понять, чем я занимаюсь.

— Видишь ли, солнышко, на заводе делают ружья для армии. Но делают плохо — много брака, качество низкое. Моя задача — показать мастерам как делать лучше. Чтобы