Ревизор: возвращение в СССР 32 - Серж Винтеркей

— Что встретимся в парикмахерской в пятницу вечером. Я, мол, Любу привезу и поговорим. Сказал, что попробую со знакомыми посоветоваться, может, кто-то уже имел дело с царскими монетами.

— Хорошо… И скажешь, — задумчиво проговорил Градов, — что знающие люди одобрили эту идею. Поторгуйся, уверен, что еще полсотни-сотню они точно сбросят. Без торга будет неубедительно, если купишь. Выкупишь у них все остатки и скажешь, жаль, что у них больше нет. Тогда, по идее, они тебе соврут, что есть у них ещё монеты… Но где-то далеко спрятаны. А сами побегут в музей к Мешкову за штемпелем…

— Ну да, план примерно такой, — улыбнулся Баранов, мысленно добавив про себя, что планам свойственно меняться, причем зачастую в самый неожиданный момент. Беспокойство за напарницу все еще не отпускало побывавшего во многих переделках майора. Люба — прекрасная девушка, но очень уж эмоциональна. А это в их работе частенько ведет к провалам. Глянет всего разок не так, как нужно, и все, преступник насторожится и почувствует неладное…

* * *

Глава 13

* * *

Святославль.

Главный инженер ЖБИ Козин, прекрасно знавший, что Левичева вот-вот арестуют по обвинению в хищениях с завода, немедленно вернулся на проходную, позвонил в РУВД и сообщил о происшествии у проходной. Его попросили задержать, по возможности, обоих участников потасовки до приезда милиции. Озадаченный таким поручением Козин побежал обратно, опасаясь, что Левичев и напавший на него гражданин скрылись, и с облегчением увидел, что никого задерживать не надо. И Левичев, и напавший на него товарищ оставались на месте.

Интересно, и как я должен был бы их задерживать? — думал он, с опаской поглядывая на невысокого, но коренастого оппонента Левичева. — А если это его подельник? А если он и меня так же отоварил бы, как его, кулаком в нос? Интересно, что они не поделили? Вот же непростая у ворья жизнь, ну так и надо!

* * *

Наряд приехал на удивление быстро, и Левичев поднялся, демонстративно запрокинув голову, хотя кровь уже остановилась.

— На меня напали! — показал он на Рябова вышедшим из милицейского УАЗика капитану и лейтенанту.

— Разберёмся, — ответил капитан, подходя к тому. — Документики!

Рябов стушевался, стал ощупывать карманы, нашёл какой-то пропуск и протянул капитану.

— Проедемте, товарищ Рябов, — показал тот на машину. — И вы тоже, — посмотрел он на Левичева.

— Я вот сейчас заявление на тебя напишу за хулиганское нападение! — радостно пообещал Левичев Рябову, перестав запрокидывать голову.

Уже в милиции Рябова посадили писать объяснение по поводу случившегося, и тот написал там какую-то ахинею…

— Да там воняет так, как будто там труп где-то под полом разложился! — искренне негодовал Рябов. — Я отказываюсь въезжать в эту квартиру и требую признать наш обмен недействительным!

— Какой ещё труп? — попытался возмутиться Левичев, но на него никто не обратил внимания.

Зато капитан очень заинтересовался. Привезший их наряд немедленно отправился вместе с Рябовым на адрес. А Левичева посадили в обезьянник…

Это что ещё за нелепица? — ошеломлённо думал он, но попытка возмущаться ничего не дала. Его попросили успокоиться и обождать, сказав, что если трупа нет, то чего он так волнуется? Как будто если человеку говорят такие кошмарные вещи, волноваться вообще не с чего… Пришлось так и сделать, совершенно не понимая, что за нелепица происходит? А где-то минуте на пятой Левичеву пришла в голову ужасная мысль — а что, если предыдущие жильцы действительно кого-то убили и засунули под пол? Он помотал головой, вспомнив все эти разговоры про каннибалов от фальшивого лейтенанта милиции, и ужаснулся — а если это не было розыгрышем? Ну, то есть каннибалы были на самом деле, только лейтенант был ненастоящий…

А затем он увидел, как в отделение заходит тот самый подставной милиционер, что напугал его тогда этой историей с каннибалами. И реагируют на него другие милиционеры совсем нормально, словно он настоящий милиционер.

Левичев, почувствовав, что ум заходит за разум от всего этого, крепко вцепился руками в скамью, на которой сидел, и зажмурился. Осторожно открыл глаза только через минуту. Фух, того самого лейтенанта не было… Возможно, от удара в нос у меня произошло сотрясения мозга, — пришла в голову спасительная догадка. Вот и мерещится всякое…

Прошло долгих сорок минут, прежде чем по рации дежурному сообщили, что трупа в квартире нет, а есть протухшее яйцо.

— За что же вы так с ним? — спросил Левичева, усмехаясь, дежурный, стоя в дверях своей дежурки.

— Да это не я! — воскликнул он с искренним недоумением, испытывая огромное облегчение, что никакого трупа там все же нет.

— Совсем вы, товарищ, гнилой человек, — нахмурился дежурный. — Так радоваться, что подложили человеку такую пакость в квартиру…

— Да с чего вы это взяли? — возмутился Левичев. — Я радуюсь, что труп не нашли!

— А что, должны были? — искренне заинтересовался дежурный.

Поняв, что с разговорами у него сегодня не очень складывается, Левичев только махнул рукой, и снова закрыл глаза, вцепившись в скамью. Лучше помолчу, пока сам себе на статью не наговорил…

Вернулся наряд. Рябова с ними не было. Капитан, посмотрев на Левичева, покачал головой.

— Ну ты и устроил там душегубку! — с осуждением проговорил он. — Бедному мужику, скорее всего, придется там обои теперь переклеивать.

— Да не я это! — ответил Левичев. — А почему вы одни вернулись? Где Рябов?

— Хату проветривает, — хмыкнул лейтенант.

— Так ему что, ничего не будет за хулиганство? Ударили меня, и меня же здесь заперли?

— Кого надо, того и заперли, — нравоучительным голосом сказал капитан, — вообще, можно сказать, удобно получилось.

Больше ему никто ничего объяснять не стал. Где-то через час его перевели в камеру и оставили одного. Левичева охватило беспокойство.

Что происходит, вообще? — думал он, меряя шагами небольшую двухместную камеру. — За что меня задержали? Из-за протухшего яйца⁈ Курам на смех!

Левичев вздохнул. Яйцо и курица. Сидел бы сейчас в пивной, радовался бы, что хороший каламбур получился… Но вот что-то сейчас было совсем не до каламбуров.

Или все же нашли что-то, что там оставила эта сумасшедшая семейка, что до меня жила, и теперь дальше роют? Глаза у той тетки, Оксаны, когда она орала, точно блестели,