Я – Товарищ Сталин 8 - Андрей Цуцаев

— Дуче, клянусь своей фамилией, кровью и всем, что у меня есть, это величайшая честь в моей жизни! — воскликнул Лоренцо, его голос был полон решимости, но с лёгкой дрожью, выдававшей волнение. — Я не просто выполню ваш приказ — я сделаю так, чтобы Аддис-Абеба пала к нашим ногам без единого лишнего выстрела! Мои разведчики доносят, что Селассие в панике, его двор уже готовит эвакуацию, а его армия распадается. Мои берсальеры маршируют день и ночь, лагеря укреплены, солдаты горят желанием увидеть итальянский флаг над дворцом императора! Я не подведу вас, Дуче, и не подведу Италию. Мы войдём в столицу как герои, как наследники Рима, и весь мир будет говорить о нашем триумфе! Но позвольте спросить… Бадольо — что с ним? Это ведь не просто отставка, правда? Я должен знать, с чем мы имеем дело, чтобы мои люди были готовы ко всему.

Муссолини нахмурился, его пальцы сжали трубку сильнее. Лоренцо был умён, слишком умён, чтобы не задавать вопросы, но сейчас не время для правды.

— Лоренцо, не лезь туда, куда не надо, — ответил он. — Бадольо сделал ошибку, и Рим разберётся с ним. Твоя задача — Абиссиния, а не римские интриги. Сосредоточься на марше, на победе, на том, чтобы твой триумф затмил все слухи. Но раз уж ты заговорил о людях, есть ещё одно. Полковник Витторио Руджеро ди Сангаллетто — он показал себя в Асмэре, выжил на этом ужасном банкете и удержал штаб от развала. Я хочу, чтобы ты ходатайствовал о его повышении до бригадного генерала. Он заслуживает этого, и он нужен тебе в этой кампании. Скажи мне, Лоренцо, что ты думаешь о нём? Будет ли он твоей правой рукой, человеком, на которого ты можешь положиться, когда дойдёт до марша на столицу?

Лоренцо не колебался ни секунды. Он улыбнулся — всё складывалось даже лучше, чем он хотел.

— Дуче, Витторио — это человек, которого я бы поставил против целой армии, — ответил он с жаром. — Он не просто выжил на том проклятом банкете, он держал себя так, будто это была обычная ночь в Риме! Он уже доказал свою преданность, и я доверяю ему, как брату. Звание бригадного генерала — это минимум, что он заслуживает. Я сделаю его своей правой рукой, и он поведёт авангард в Аддис-Абебу. Мы с ним вместе возьмём столицу, и я клянусь, Дуче, вы будете гордиться нами обоими! Но скажите, если позволите, что мне делать со слухами? Солдаты говорят о яде, о заговоре. Как мне держать их в узде, чтобы они думали только о победе?

Муссолини слегка улыбнулся, его гнев сменился удовлетворением. Лоренцо был именно тем, кем он должен быть: амбициозным, лояльным и достаточно умным, чтобы задавать правильные вопросы, но не слишком, чтобы стать угрозой.

— Слухи, Лоренцо, — это как мухи: их надо отгонять, но не гоняться за каждой, — сказал он. — Дай солдатам цель, дай им насладиться победой, и они забудут о сплетнях. Проведи парад, напомни им, за что они сражаются. Расскажи им о славе, о землях, о будущем, которое ждёт Италию. И самое главное — ни слова о Бадольо никому: ни офицерам, ни солдатам, ни даже своим адъютантам. Пусть слухи утихнут, пока мы не разберёмся здесь, в Риме. Твоя задача — Аддис-Абеба, и я жду от тебя триумфа. Всё ясно?

— Ясно, как день, Дуче, — ответил Лоренцо. — Мы сделаем это, и весь мир увидит нашу силу! За Италию!

— За Италию, Лоренцо, — эхом отозвался Муссолини. — И за тебя. Не подведи.

Он положил трубку с громким щелчком, его пальцы всё ещё дрожали от пережитого гнева. Он откинулся в кресле, вытер пот со лба шёлковым платком и взглянул на фотографии Бадольо, разбросанные по столу. Сгрёб их в ящик и запер его. Арест будет тихим, но беспощадным. Он вызвал Росси по внутреннему телефону.

— Джованни, — сказал он, когда помощник вошёл, его голос был спокойнее, но всё ещё резким. — Приказы о повышении Лоренцо до генерала армии и Витторио до бригадного генерала должны быть на моём столе к вечеру. И следи за новостями из Равенны — арест Бадольо должен пройти без шума. Никто не должен знать, пока я не скажу. И ещё: подготовь телеграмму для флота в Красном море. Нам нужны дополнительные корабли у побережья, чтобы британцы не дёргались.

Росси кивнул, его лицо оставалось непроницаемым. Муссолини встал, подошёл к балкону и выглянул в окно. Толпа внизу аплодировала, увидев его силуэт, и он поднял руку в приветствии. Гнев отступил, уступив место уверенности: предательство Бадольо будет стёрто, а империя спасена. Но в глубине души он знал, что игра только начинается. Абиссиния ждала, и с ней — новая эра.

В Асмэре, под палящим солнцем Эритреи, Лоренцо Адриано ди Монтальто стоял в своём кабинете, всё ещё держа телефонную трубку. Его сердце билось быстрее, чем обычно, а на губах играла лёгкая, почти мальчишеская улыбка — редкость для человека, привыкшего к интригам. Вице-король Абиссинии. Он не мог об этом даже мечтать. Учитывая, что король останется в Риме, он будет настоящим правителем Абиссинии. Он подошёл к окну, глядя на пыльный двор штаба, где солдаты в потрёпанных мундирах готовились к маршу: чистили винтовки «Каркано», запрягали мулов в повозки с боеприпасами и перекрикивались. Жара в Эритрее была невыносимой, но Лоренцо её не замечал. Его мысли были заняты Аддис-Абебой: её базальтовыми дворцами, рынками, полными золота и кофе, и властью, которая вот-вот ляжет к его ногам.

Он вызвал адъютанта — молодого лейтенанта с румянцем на щеках — и приказал найти полковника Витторио Руджеро ди Сангаллетто. «Немедленно и без лишних глаз», — добавил он quietly. Через полчаса, пока солнце ползло к зениту, Витторио вошёл в кабинет, его тёмно-синий китель был слегка помят от жары.

Лоренцо жестом указал ему на стул — простой деревянный, с потрёпанной обивкой, — и сам сел напротив, наливая воду из глиняного кувшина в две кружки.

— Витторио, — начал он с ноткой торжественности, — поздравляю тебя от всего сердца. Скоро ты станешь бригадным генералом — приказ пришёл прямо из Рима, от самого Дуче. Но это только начало. Мы с тобой стоим на пороге великого дела. Бадольо… скажем так, он больше не с нами. Я беру на себя операцию по захвату Абиссинии, и если всё пройдёт как надо, я стану вице-королём. А ты, Витторио, будешь моей правой рукой. Готовь своих берсальеров — они поведут авангард. Мы возьмём