Петр Третий. Наследник двух Корон - Владимир Викторович Бабкин

Торжество торжественное.

Очень важный Гость.

Внук Петра.

Петер.

Пётр.

Я взмахом руки приветствовал встречающих. Они вторили мне приветствиями и прочими возгласами.

Кто я для них? Уверен, что они и сами не знают. Возможно, что будущий Царь. А, может, и нет. Времена неясные, а перевороты и смены монархов случались так часто, что обыватель, пожалуй, и не упомнит имена всех, кто носил или примерял Корону.

Смутное время, начавшееся со времен смерти Ивана Грозного, в России так и не закончилось, и я в этой Смуте лишь эпизод. Да, у меня есть шанс.

Или иллюзия оного.

Но, удалось же Павлу хотя бы упорядочить эту чехарду на Троне. Возможно, я смогу сделать это и раньше. По существу, чехарда прекратилась (почти) ещё во времена Екатерины Великой. Временной период примерно тот же, что, если даст Бог, предстоит и мне. Но, уже без неё.

— Виват, славный город Петра!

Толпа вновь взрывается оживлением (переходящим в овацию — шутка).

Зря я это сказал. Зря. Прозвучало очень неоднозначно. Я ведь тоже тут Пётр. Конечно, Елизавете донесут тут же.

Ладно, слово не воробей, будем вырубать топором. Почти шутка.

Пока мне топор и плаха не грозят, но язык нужно придержать, чтоб лишний раз не возникало у Императрицы желания его слегка так укоротить. Елизавета будет (если ничего не случится) править ещё двадцать лет.

И вот и Дворцовая площадь и сам Зимний. На площади в каре простроены войска. Лейб-Гвардия и Лейб-Компанейцы.

Со стороны Петропавловской крепости доносится выстрел пушки.

Полдень.

Моё Королевское Высочество Владетельный Герцог Шлезвиг-Гольшинский прибыли в столицу Российской Империи с дружественным визитом.

Пока именно так.

Ура.

— Ура! — кричат войска на Дворцовой площади.

Сама Елизавета Петровна на балконе Зимнего приветственно машет мне рукой.

Ура.

Я приехал.

Даже ковровая дорожка. Всё в лучших традициях.

Навстречу на коне выезжает командующий сим действом.

Воинское приветствие.

Взаимное.

— Ваше Королевское Высочество! Полки российской императорской гвардии для торжественной встречи построены! Капитан-поручик Лейб-Компании генерал-фельдцейхмейстер принц Людвиг Вильгельм Гессен-Гомбургский!

Киваю.

— Приветствую, принц. Это Честь для меня.

О нём я, кажется, читал в той шотландской газетке в Кёслине? «Гессен-Гомбургский» значит он Лине какой-то родственник… Gut! Große gut!

Думаю как говорю, а говорили на немецком. Непорядок.

Разворачиваю огненного коня к войскам и кричу по-русски:

— Здорово, братцы!

Ответное бодро-радостное:

— ЗДРА-ВИЯ-ЖЕ-ЛА-ЕМ-ВА-ШЕ-КО-РО-ЛЕВС-КОЕ-ВЫ-СО-ЧЕСТ-ВО!!!

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 1 (12) февраля 1742 года.

Императрица смотрела на происходящее с балкона дворца.

Петер приехал. Это хорошо и плохо.

Хорошо, потому что её собственные позиции укрепляются. Плохо, потому что он явно не тот испуганный забитый мальчик, о котором она получала столько донесений. Молодой, красивый, статный, уверенный в себе. По такому барышни будут рыдать и вздыхать ночами.

Доклад командующего.

Петер разворачивает своего огненного коня и громогласно приветствует:

— Здорово, братцы!

Ответное бодро-радостное:

— ЗДРА-ВИЯ-ЖЕ-ЛА-ЕМ-ВА-ШЕ-КО-РО-ЛЕВС-КОЕ-ВЫ-СО-ЧЕСТ-ВО!!!

А вот это плохо. Конечно, ей доносили, что молодой герцог усиленно учил русский и шведский. Но, слишком хорошо он говорит по-русски. Сказано мало слов, но уже ясно, что языком будущий Наследник владеет вполне пристойно.

Ещё хуже, что он может найти отклик в сердцах Гвардии.

Вон как уверенно и красиво объезжает на своём золотом коне, приветствуя построенные полки.

Он им явно нравится.

Нельзя его подпускать к армии.

Никак нельзя.

Меж тем, церемония на площади окончена и Петер, спешившись, идёт по ковровой дорожке к дворцу.

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 1 (12) февраля 1742 года.

Шетарди стоял в числе прочих почётных гостей в Тронном зале в ожидании герцога Карла Петера Ульриха.

А вот и он.

Свита, всё, как полагается.

Торжественная встреча.

За герцогом несут подарки Императрице.

Скользящий скучающий взгляд. И вдруг…

ТАКАЯ ЗНАКОМАЯ ШКАТУЛКА!!! ШКАТУЛКА ДЕ БРИЛЛИ!!!!!!!!

Ах ты ж…

Шетарди чуть не выругался вслух…

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 1 (12) февраля 1742 года.

— Ваше Императорское Величество, благодарю вас за приглашение посетить Россию. Это Честь для меня.

Склоняю голову.

Царица кивает в ответ.

— Герцог, рада вас приветствовать в России. «Хорошо ли доехали?» — говорит Она на немецком.

Вновь моя голова склоняется в приветствии.

— О, благодарю вас, Ваше Императорское Величество. Всё благополучно. Россия — прекрасная и удивительная страна, — отвечаю ей на русском.

Дипломатический политес. Но я не мог не отметить, что Императрица с удивлением слушает мою русскую речь.

Тётушка развела руки, мы, как принято, троекратно обнялись. Не перегибаю ли я палку?

Всё может быть. Всё может быть…

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. МАЛАЯ ГОСТИННАЯ. 1 (12) февраля 1742 года.

Что ж, официальный приветственный обед позади. Мы посидели часик, что называется, «на камеру», в узком кругу, поговорили «о погоде». На «аглицкий манер» всего две перемены блюд. От принимающей стороны была Елисавета Петровна и известный молчун канцлер Правительствующего Сената Алексей Черкасский, так что допущенному со мной к высочайшему столу Берхгольцу и поговорить было не с кем. Зато разговор шел на русском. Выросший в России Фридрих Вильгельмович знал его хорошо и был представлен моим учителем. Чин его был выше, чем у фон Брюммера, к тому же тот с дури показал на днях фон Корфу оспины, за что и был оставлен пока в Ропше на карантине. К нашей радости и его неудовольствию. Ничего, пусть знает своё место. Крамера и Бастиана стороживших мои подарки в столовую не пустили. Я успел перекусить рябчиком с «икрой заморской» и поданными к Токайскому вину профитролями. Ерунда, в общем. Я этим «голубем» и пироженками с грибами и печёночным паштетом не наелся. Не особо стесняясь, я попросил чаю, на что тётушка что-то сказала лакею, заметив, что чай ждёт меня позже. Пришлось пригубить Токайского «за компанию» под внимательным взглядом родственницы.

Понятно, что в центре внимания и комплиментов были Ея Императорское Величество, но, и на меня косились тоже, что очевидно. И тётушка, кажется внимавшая каждому моему жесту и слову.

Ничего. Отулыбался по полной.

Присутствующие возрадовались.

Наконец Императрицы меня плавно похитила, и мы, оставив наших сотрапезников, перешли в другую гостиную. Какую? Бог весть. Я не знаток Эрмитажа, да и Зимний дворец, каким я его знаю, даже не в проекте. Комната велика, но не зала. Там нас уже ждёт столик, на котором чайники, разные чаи, и всякие вкусности к чаю. Вижу, на чае в Зимнем дворце не экономили. Чай не придорожная таверна.

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. СВЕТЛЫЙ КАБИНЕТ. 1 (12) февраля 1742