Японская война 1905. Книга 7 - Антон Дмитриевич Емельянов

– Ставят.

– А вы... Туда?

– Туда.

– И наполнение экспедиционного корпуса поменяете?

– Если уж сам отправлюсь на дело, то да, сдерживаться на буду.

Мы замолчали на какое-то время, а я задумался об еще одном очень важном изменении. Что я планировал раньше? Мы поможем сацумцам: корпус добровольцев, техника прошлой войны, ставка на умение ее использовать и полученный в Маньчжурии опыт. По идее, этого должно было хватить, чтобы закрепиться и продержаться достаточно долго, чтобы Штаты осознали, что небольшой сосед гораздо менее опасен, чем отставание от других великих держав.

Я бы в это время доводил до ума механизированные корпуса, насыщая их новыми «Громобоями» и готовясь к Великой войне, ну и продолжал расширять Инкоу. Теперь же, учитывая мое личное участие, действительно не было никакого смысла сдерживаться. Инкоу продолжит расти, как и планировали раньше, но вот корпус... Он получит все самое лучшее, все самое современное. Людей с учетом поддержки от Николая тоже можно будет взять чуть больше. Не два русских корпуса, конечно, но один усиленный точно должен поместиться.

– А офицеры? Вы заберете всех, кто вызовется? – Мелехов озвучил еще один свой страх. – А то ведь с вами как бы вообще все не уехали.

– Буду брать всех, кто захочет, но только по штату нового корпуса, – успокоил я Павла Анастасовича. – Так что кого-то потеряете, но... Точно не всех.

Взять того же Славского. С его умением обучать и подтягивать новых броневых командиров он бы мне очень пригодился, но в то же время его таланты будут полезнее для России именно здесь. А на месте мне и Буденного с Врангелем хватит. По той же причине я не буду забирать Ванновского или Кованько: пусть растят новые поколения разведчиков и воздухоплавателей. Городова тоже придется оставить на вышке в Инкоу, а вот Чернова прихвачу. Мои штабисты – буду рассчитывать хотя бы на Лосьева и Брюммера, им давно пора пробовать себя не только за картами, но и в полях...

Я прокручивал в памяти одного человека за другим. Штаты корпуса нового поколения становились все четче, а потом я дошел до медицины и сразу вспомнил Татьяну. Проклятье. А я ведь думал в один момент, что это она меня сдала. Но нет: Николай упомянул, что это дело рук японцев, а значит...

***

Татьяна успела на ночной поезд, как и хотела. Под утро доехала до Ляояна и тут неожиданно застряла. Пришли какие-то срочные изменения в потоке грузов, и вокзал встал, пытаясь подстроиться под новые приказы. В итоге поезд подали только к обеду, отправление назначили на 4 дня. Девушка лично проследила, как ее чемоданы со всеми записями по Маньчжурии положили и закрепили в багажном вагоне. На мгновение мелькнула мысль, как же много она тут пережила, как же много сделала, а теперь... Не бежит ли она просто от первой же сложности?

– Как думаешь, а я не испугалась? – тихо спросила Татьяна у своей подруги Тамары по пути в вагон-ресторан. С дорогой и погрузкой они пропустили обед и теперь спешили наверстать, а то приученный к графику организм княжны уже начинал бунтовать.

– Испугалась? Ты? – Тамара фыркнула так громко, что тут же поспешила прикрыться платком. – Я тебя в крови с ног до головы видела! Мне кажется, ты даже слова такого – «страх» – знать не должна.

– Княжна Хилкова, вы так хорошо сегодня выглядите, – какой-то штабной офицер увидел подругу Татьяны и широко ей заулыбался. Потом заметил саму Гагарину, и улыбка исчезла без следа: вместо нее на лбу выступила испарина, спина выпрямилась, словно на смотре, а рука метнулась к фуражке. – Прошу прощения, что помешал.

Офицер поспешил испариться, как будто его и не было. Девушки несколько секунд молча смотрели ему вслед, а потом дружно захихикали. Тамару всегда веселило, как военные относятся к ее подруге, а сама Татьяна невольно задумалась, а что будет в Санкт-Петербурге... Вроде бы она вернется туда домой, к своим, но в то же время – не стали ли ей ближе люди именно здесь? Ее врачи, сестры. Не это ли видит каждый день Вячеслав Григорьевич? Может быть, он не настолько и не прав.

– Хватит морщиться! – Тамара заметила нахмуренные брови и попыталась поднять Татьяне настроение как в детстве, вскинув кулак и напев детское. – Мы идем кушать, мы идем кушать. Кто идет кушать? Мы идем кушать!

Татьяна снова не удержалась от улыбки.

В вагоне-ресторане, просмотрев обычное меню и так ничего и не выбрав, девушка просто попросила пожарить ей мясо над углями. Рецепт от Макарова. Кажется, Вячеслав Григорьевич сам не знал об этом, но его способ, которым он порой баловал гостей по воскресеньям, отличался от того, как делали похожие блюда в Тифлисе или Баку. А люди подхватили. И вот теперь половина армии и вовсе считает это фирменным маньчжурским блюдом. Шашлычок по-китайски. Татьяна снова улыбнулась.

В этот самый момент от соседнего столика долетело знакомое имя.

– Макаров... Мелехов...

Девушка прислушалась.

– Отстранили от командования. Личная телеграмма от царя, – тонкий гнусавый голос ударил по ушам.

– Самого Макарова? – удивился его сосед.

– Говорят, он какую-то авантюру задумал, царю стало известно, и он навел порядок. Но ничего, Степан Сергеевич тоже хороший командир. Не пропадем.

– Пока войны нет, так, возможно, даже и лучше будет. Кто-то тоже уйдет вслед за Макаровым, места освободятся, и многие получат долгожданные повышения.

Сердце Татьяны забилось раза в два быстрее, чем обычно.

– Спокойно, – Тамара тоже все услышала. – Ничего с твоим Макаровым не случится.

– Я... – девушка не знала, что сказать.

– Просто спокойно сидим и едем дальше. Ты же все решила для себя, так почему чужие дела должны менять твои собственные решения?

– Ты не понимаешь... – начала было Татьяна и замолчала.

Ее подруга на самом деле не понимала. Она не знала про авантюру с Америкой, а ведь Макаров, когда ему не нужно будет следить за армией, теперь точно сам туда полезет. Добровольцем. С целым механизированным корпусом! Девушка слишком хорошо узнала человека, с которым провела бок о бок последний год. Возможно, даже лучше, чем он сам.

– До отправления поезда №1904 Ляоян – Харбин – Санкт-Петербург осталось пять минут, – громкий голос, недавнее нововведение, сделал объявление по вокзалу.

– Сиди, – повторила Тамара.

– Я... Прости меня...