Возвращение к истокам - Денис Старый

палка сбивает спелые груши, выбили всадников из седел — троих из первой линии. А вот последний показывал чудеса джигитовки: подложил ногу под седалище, пытался оттолкнуться и перепрыгнуть через преграду. Но конь в последний момент притормозил — и агрессивный гунн перекувыркнулся через телегу внутрь нашего вагенбурга. Не отвлекаюсь. Там хватает воинов, чтобы прикончить этого смельчака.

Между тем часть гуннов, что спешилась, взяла паузу. Они быстро построились в шеренгу, начали наступление по фронту. В строй врага тут же полетели сулицы. Славяне метко бросали дротики, пробивая немудрёные кожаные доспехи гуннов с редкими металлическими пластинами.

И даже у тех десятников-гуннов, кто был облачен в лучшие брони, от попадания склавинского дротика здоровья не прибавлялось. Может доспех и не пробивало, но такие враги неизменно падали, скатывались вниз по склону холма, увлекая за собой других соплеменников. Ломалась линия, замедлялось продвижение вверх. И неизменно били арбалеты. Двадцать… И почти что десять сраженных врагов от каждой перезарядки и выстрелов.

Конные враги тоже не унимались. Уже двое перепрыгнули телеги.

— Я! — выкрикнул дюжий склавин, чьё имя я и не вспомню.

Он орудовал оглоблей — и, оказывается, это тоже оружие. Сбив двух гуннов, он дал другим славянам возможность обрушить свои небольшие топоры, словно бы томагавки, на поверженных.

— Самострелы, лучники — крикнул я, хотя и видел, что дистанционное оружие продолжает работать.

Большинство склавинов схватили сулицы — привычное оружие. Но этого мало… Хотя…

— Вжух! Вжух! — один подаёт короткое копьё, другой — метает.

Так в паре действуют рыжий подросток Славмир и великан Хлавудий. Вечно препираются друг с другом, имея схожесть в умственном развитии, но большую разницу во всем другом: как в возрасте, так и в силе, они удивительно споро работаюь. Эффективность в том месте, где Славмир-Хлавудий держат оборону была самой высокой.

Метает, конечно, мой телохранитель, как не человек, а мифический великан. Делает это так, что сулица сбивает одного гунна, подбрасывает его в воздух, тот налетает на двоих соплеменников — и вся троица дружно скатывается вниз. Ну, кроме того, в чьём теле торчит древко. Мощно. Все бы так, и мы уже погнали бы врага.

Но этого не хватало. Я понимал, что мы задерживаем врага, но пока что лишь отсрочиваем неминуемое. Неужели я в этом времени, чтобы вот тут погибнуть? Тело всё тряслось, в голове роились мысли, не складываясь воедино. Похожие эмоции, как и в бою будущего. Но явно тут красок в переживаниях больше. Все же рукопашный ближний бой более эмоционально нагруженный, чем стрелять с дистанции.

— Собраться! — командовал я сам себе.

И приказы собственные исполнял. Неимоверно как, но получалось унять тремор, отогнать лишние эмоции и тогда открывалось больше видения происходящего.

Заработали наши сложносоставные луки, бьющие навесом. Я уже перезарядил арбалет. Слишком долго перезаряжать. Каждый выстрел начинаешь ценить.

— Ну? Кто тут в дорогих мехах и бронях? — бормочу себе под нос, всматриваясь через щель в тех гуннов, что карабкались по склону.

— Бдын — глухо щёлкнула тетива.

Болт ушёл в одного из командиров.

— Есть — радуюсь я, понимая, что попал.

Но не любуюсь, как враг падает, сбивая следом идущих. Некогда.

Выстрел. Ещё один. Я уже чувствовал попадания — и не тянуло смотреть на результат. Только целясь в очередного всадника, по вспышкам движения улавливал, как падают кони вместе со всадниками, а тех, кто уцелел, давят собственные соплеменники.

Мудр Доброслов командует лучниками — их слаженный залп берёт кровавую жатву: не меньше десятка гуннов выбиты стрелами. Но этого мало.

— Бери! — слышу сбоку.

Поворачиваюсь — и не удивляюсь. Некогда. Даная стоит пригнувшись, в каждой руке — взведённый арбалет. Оба заряжены. Осталось только вставить болты и стрелять.

— Перезаряжай! — приказываю я, в этот момент совершенно забыв, что она беременна, что её нужно беречь.

— Бдын — делаю следующий выстрел.

Целюсь новым арбалетом. Но не стреляю. Приходит понимание — пора… Гунны уже почти на вершине. Если не сейчас, то никогда.

— Бревна! — кричу я на разрыв голосовых связок, и мой приказ тут же дублируется.

Вижу, как к склону подскакивает ещё около сотни гуннских конных стрелков. Сотня вражеских стрел взметнулась в небо.

— Щиты! Укрыться за телегами! — прокричал я, но этот приказ был почти что противоречием предыдущего.

Поздно. Для немалого числа воинов… Поздно… Сложно сидеть в укрытии и наблюдать, как твоих бойцов пронзают стрелы. А было бы ещё хуже — не будь у склавинов трофейных доспехов.

Гунны, выпустившие стрелы, стали спешиваться. И… их настигла кара. Четыре десятка славянских лучников пустили ответку навесом. И словно бы сами боги направили стрелы — враг умывается кровью. Их потери явно больше, чем наши.

Конные перестали прорываться сбоку. Там стоял уже и Пирогост, хватало воинов с сулицами. На этом участке отбились. А вот по фронту давление усиливалось.

И тут во врага начали сбрасывать большие обтёсанные брёвна. Они скидывались с крыш повозок, порой и ценой жизни воинов, которых тут же срезала гуннская стрела, как только склавин появлялся в поле зрения врага. Потом бревна ударялись о склон, взмывали ввысь и устремлялись с холма, погребая под собой гуннов. Страшное оружие. Сотню настырных врагов, почти достигших вершины, сметало вниз. Туда же полетели камни, собранные заранее.

— На, песий сын! — зазвучал тонкий голос Славмира.

Он уже воевал пращой, и управлялся с ней удивительно ловко. Сейчас камень попал одному гунну точно в шлем — помял, оглушил, сбил с ног. А дальше — враг скатился. И этого хватило — этот гунн уже не боец. С новой силой и злобой склавины метали сулицы. Лучники стреляли навесом — не прицельно, но метко. Врагу доставалось.

Гунны откатились, собирались с силами. Я огляделся.

— Раненых в укрытие — крикнул я.

— Гунны колом бить будут — выкрикнул Доброслов.

Колом? Колесом? Вспомнилось — тактика конных стрелков, называемая «круговорот», или как-то так.

Выучка противника поражала. Часть наступающих всадников остановилась, пропустила вперёд остальных — и стала разворачиваться в круг. По очереди, с седла, они начали стрелять. Впереди скакали два десятка воинов с двумя саблями в руках. Эти — опасны. Степные берсерки? Да ладно, но ведь открыты для сулиц.

И я прав. Дротики полетели в этих отважных гуннов. Некоторые падают, другие же настырно продолжают наступать. Настроены враги решительно. Вот они уже у левого склона холма, вновь на той пологой дороге.

Немыслимо!.. Прыжок с опорой на седло и спину коня — и степняки внутри вагенбурга. Падают на ноги, кувыркаются, встают и бегут к центру. Наверняка — чтобы внести сумятицу, открыть путь соплеменникам на холм.

И