Деньги не пахнут - Константин Владимирович Ежов

— до вице-президента, управляющего директора или, в редчайших случаях, до руководителя всего направления.

Для русского выжить здесь особенно трудно.

Это не открытый нацизм, нет — просто тихая, липкая предвзятость, которую никто не признаёт, но все чувствуют. Так что корни моей помощи родной армии росли ещё оттуда.

Каждый раз, стоило им увидеть орусые волосы и голцбые глаза, начинался один и тот же спектакль.

— Квант? Ай-тишник? — прищуривались они, словно угадывали моё предназначение по цвету прядей.

Для среднестатистического американца русский — это инженер, математик, учёный или компьютерный гений. Да, мол, с цифрами он на "ты", но вот упорства, лидерских задатков и врождённой жилки авантюриста у него нет.

А значит, и поручать таким серьёзные проекты не стоит. Слишком уж они тихие, покладистые.

А если тебе не дают слова — у тебя нет шансов подняться.

Вот почему среди новичков русских хватает, а вот среди руководителей — ни одного.

Это и есть тот самый "стеклянный потолок".

Сначала и не подозревал, что он существует. Сидел себе в углу, штамповал таблицы Excel, гордился тем, как аккуратно и упорно всё делаю. Но месяца через шесть до меня дошло — если продолжу в том же духе, пропаду.

Вся "лестница", ведущая на палубу, была окружена сплошь Мистерами и джентльменами. Даже каких-нибудь итальянцев и то было мало. А я… застрял в темноватом углу, вдали от трапа.

И тогда решил: хватит! Надо превратить свой "недостаток" в козырь.

И тут мне подвернулось идеальное направление.

Бум на IPO биотехнологических компаний — продлится ли он в следующем году?

Резкий рост сделок слияний и поглощений в фармацевтике — лишь начало!

Как новые правила одобрения FDA меняют рынок лекарств?

Биотехнологии и фармацевтика занимают на рынке особое место. Тут речь идёт о человеческой жизни, а значит, государство вмешивается во всё — от разработки до продажи.

Лидерские качества, которыми, как считают, природа наделила только европейцев? Здесь они ничего не решают. Здесь главное — особые знания.

Медицинские.

А уж про русских в медицине в Америке ходят легенды! Хоть и гнобят их нещадно. Своих врачей девать некуда, а тут ещё конкуренты всякие. Но дело не в этом, просто тут мне повезло: у меня за плечами было медицинское образование.

"Вот оно!" — подумал почти сразу и перестал грести. Вместо весла взял в руки штурвал.

И тут же начал подогревать интерес к себе:

— Я закончил медицинский вуз.

— У нас, в стране, стать врачом — непростой выбор.

— Знаете, что нас издавна называют "люди в белых халатах"?

В общем, любую лабуду, лишь бы на меня обратили вниманеи. Одним словом, ловко использовал их же стереотипы, своё образование и даже культурные ассоциации, чтобы получить назначение на медицинский проект. И это сработало — так и вырвался из рабства Excel.

Но стоило подняться наверх, как мир вдруг стал другим.

И тут-то и понял:

— Да они тоже просто пехота…

Выяснилось, что инвестиционные банки — всего лишь посредники, которые пляшут под дудку клиентов.

А настоящие хозяева на Уолл-стрит — это хедж-фонды.

Они оперировали такими астрономическими суммами, что могли в одиночку обрушить целую корпорацию или поколебать экономику государства.

Если уж забираться на борт корабля, так почему бы не выбрать самый огромный и самый быстрый из всех?

— Перевожусь, — решил в тот момент без колебаний.

И вот, воспользовавшись репутацией "русского доктора", оказался в числе избранных сотрудников одного из двадцати крупнейших хедж-фондов мира.

Правда, вскоре стало ясно: это не уютная гавань, а настоящая гладиаторская арена, где выживает не сильнейший, а тот, у кого есть козырь в рукаве.

— Этот парень закончил мединститут, — представляли меня новым коллегам. — А вот у того доктора наук — молекулярная биология. Оба работают с биотехом и фармой.

— Ну? — Менеджер фонда прищурился, словно прицеливаясь. — Докажете свою ценность за полгода?

Игра началась в первый же день.

Хедж-фонды — это машины, выжимающие из сотрудников максимум. Здесь нет места дублированию функций: двух людей с одинаковыми навыками просто не держат. Чтобы остаться в строю, нужна собственная, уникальная стратегия — то, что мы называли "преимуществом".

Мое "полугодовое испытание" началось.

Вы когда-нибудь задумывались, что вообще значит "играть" на акциях биотехнологических компаний? Если объяснить на пальцах — всё сводится к тому, что некая фирма создает новый препарат для лечения определённой болезни и стучится в двери FDA, добиваясь права продать его на рынке.

Одобрят? Препарат выходит в аптеки, компания купается в прибылях, а инвесторы — в шампанском.

Откажут? Всё летит к чертям: проект сворачивают, миллионы, а то и миллиарды долларов сгорают, словно спички в костре.

Это игра по принципу "пан или пропал", где ставки измеряются сотнями миллиардов долларов. Неудивительно, что гиганты фармацевтики с опаской лезут в ранние стадии разработки: один неверный шаг — и их годовой отчет превращается в список убытков, а акции пикируют вниз.

Вот и выходят на сцену маленькие, но дерзкие биотех-компании. У них нет громких имен, зато есть свобода рисковать — и зачастую им нечего терять. На рынке таких "вундеркиндов" больше, чем можно себе представить: фирмы, которые либо выкупают патенты на перспективные лекарства, либо сами доводят их до ума и испытывают на пациентах.

Это и есть клинические исследования. А они стоят как крыло от космического корабля: в среднем около 2 миллиарда долларов. Лекарства от рака? Готовьтесь умножить эту цифру минимум на два.

Понятно, что таких сумм у маленьких игроков нет. Поэтому каждое их клиническое испытание превращается в шоу для инвесторов: громкие пресс-релизы, яркие заголовки — всё, чтобы привлечь деньги в проект.

И вот тут начинается самое интересное — азартная гонка на миллиарды.

Фаза 1: от двадцати до восьмидесяти добровольцев.

Инвесторы присматриваются, ставки ещё осторожные.

Фаза 2: сотня, а то и триста пациентов.

Данные копятся, уверенность растёт, а вместе с ней и объёмы ставок. На этом этапе крупные фармкорпорации начинают приглядываться к фаворитам: заключают партнёрства, покупают права на продажу, а иногда и с потрохами выкупают всю фирму.

Фаза 3: уже сотни и тысячи пациентов.

И вот тут ставки становятся по-настоящему безумными, как снежный ком, катящийся с горы — всё больше, быстрее и тяжелее.

Хедж-фонды и крупные инвестфонды тоже играли в эту лотерею, делая ставки на то, что маленькая биотехнологическая фирмочка окажется лакомым кусочком и её проглотит какой-нибудь фармацевтический гигант.

В этот момент по рынку начинали гулять огромные деньги. Все замолкали, глотая сухой ком в горле, и ждали главного — вердикта FDA.

Даст ли ведомство зелёный свет?

Но никто в