Фактор роста - Евгений Викторович Сурмин

— Ясно, товарищ капитан.

— Вот и правильно. Давай, Владимир, приготовься смотреть. Прошли Лодейное. Минуты через три выскочу на побережье напротив Еретика и сразу пойду в море. Отойду километров на десять и начнём тогда спираль крутить. Он точно в этом районе?

— Должен быт здесь.

— Хорошо, работаем.

Наверное, лейтенанту Владимиру Лернеру было бы немного легче, объясни Дьяконов ему своё решение, но капитан был слишком занят управлением вертолёта. Все те мысли, доводы и аргументы, что пронеслись у него в голове за несколько десятков секунд потребовали бы слишком долгого изложения другому человеку.

Лучше, чем кто-либо другой осознающий возможности вертолёта и зная техническое состояние своей машины Дьяконов сознательно решил рискнуть и бросил на весы судьбы против жизни лётчика свою дальнейшую службу и возможно даже свободу. Капитан не сомневался, что сможет поднять на борт пилота, потерпевшего крушение истребителя, и не повредить свою «Стрекозу». Конечно, при условии, что глазастый Лернер его найдёт.

История попадание лейтенанта Лернера в лётные наблюдатели сама по себе похожа на страшную сказку со счастливым концом. Начать, наверное, нужно с того, что ещё несколько месяцев назад Владимир Лернер был самым заурядным подводником, командиром минно-торпедной боевой части (БЧ-3) на подводной лодке серии «Щука». А потом во время самого заурядного патрулирования случилось возгорание. Огонь вспыхнул в пятом отсеке, загорелся один из электродвигателей экономического хода. Лейтенант Лернер и старший краснофлотец торпедист Алексей Ильин по прихоти судьбы в тот момент находились в шестом, концевом отсеке. Подводники до конца выполнили свой долг, задраив переборки и не давая огню шансов перекинутся на торпеды. Только вот сами оказались отрезанными от всего остального мира, в медленно опускающейся на грунт лодке.

Какие думы передумали два человека лежа на полу стальной клетки, неторопливо опускающейся в морскую пучину? Замерли неподвижно, стараясь экономить последние глотки воздуха или махали руками и ногами в тщетной попытке согреться. Молились или проклинали слыша, вместо привычного шума двигателей, хруст, сдавливаемого со всех сторон толщей воды, металла? Конец всё равно был один, медленное угасание сознания от нехватки кислорода.

В себя командир БЧ-3 пришёл уже в госпитале, а вот торпедиста спасти не удалось. Вместе с краснофлотцем Ильиным погибли девять человек, среди них инженер-капитан-лейтенант Семёнов, дублёр командира электромеханической боевой части (БЧ-5). Как потом лейтенанту рассказали сослуживцы, лодка боролась за живучесть 5 часов 53 минуты. Как это обыкновенно бывает Лернера спасло сочетание нескольких факторов. Первое. Когда случилось возгорание лодка уже возвращалась домой и находилась относительно недалеко от базы флота. Легла на грунт на глубине 93 метров, практически на пределе прочности конструкции. Увеличения глубины на 10–20 метров стали бы для лодки роковыми. Второе. Эсминец случайно оказавшейся в районе крушения и начавший оказывать помощь, как только лодка смогла всплыть. Третье. Крепкое здоровье молодого лейтенанта. И конечно же чудо.

Отлежав положенный срок в госпитале, лейтенант получил в некотором роде повышение, назначение на «Щуку» более новой серии Х-бис. И не смог в неё попасть. Не смог себя заставить спуститься в лодку, чуть не ставшую для него стальным гробом, и даже оказал отчаянное сопротивление матросам, которые попытались засунуть его в рубку силой.

Дело предсказуемо кончилось госпиталем и психиатрической экспертизой, где у лейтенанта была диагностирована клаустрофобия. Причём Лернер вполне нормально переносил любые замкнутые пространства, но категорически не мог заставить себя залезть внутрь подводной лодки, даже стоявшей у пирса.

Разбрасываться ценным специалистом к тому же уже проявившем себя Северный флот позволить себе не мог и после прохождения курса реабилитации Владимир Лернер оказался в распоряжение штаба СФ. Пока у командиров болела голова, что делать с лейтенантом, назначить теперь уже бывшего подводника на один из торпедных катеров или пристроить к какому-нибудь складу со всякой взрывоопасной гадостью, вдруг ниоткуда появились вертолётчики. А с ними и распоряжение самого контр-адмирала Головко о всяческом содействие.

Так лейтенант Лернер в числе десятка других кандидатов в летнабы впервые поднялся в воздух. Оказалось, видит Владимир минимум в полтора раза лучше, чем обычный человек с просто хорошим зрением. Судьба его, приказом командующего СФ, была решена.

Повезло. На масляное пятно от самолёта они наткнулись практически сразу. Хотя, как повезло, Дьяконов, например, ничего не видел пока вертолёт не опустился до высоты десяти метров, да ещё летнаб указывал рукой куда смотреть надо.

— Владимир, етить! Как ты разглядел то?

— А гребни у волн показались другой формы немного.

— Чтоб тебя, чёрт глазастый. Самолета то нет.

— Ботнару успел сказать, они МиГ испытывали. Нужно лодку искать. Поднимись чуток и давай спираль тогда.

— Понял. Исполняю.

— Хотя нет! Его если сносит, то к берегу. Давай на средней пару километров по ветру глянем вначале.

— Добро! — Дьяконов потянул ручку «шаг-газ» вверх и вертолёт плавно поднимаясь по широкой «змейке» полетел к берегу.

— Кажись, пропустили — через несколько минут был вынужден констатировать очевидное лейтенант Лернер.

— Похоже. Держись, разворачиваюсь.

— Давай, Ильич, пошире полосу возьмём!

— Хорошо! Может высоту поменять?

— Не. И так нормально. А вот ремни как прилетим я попрошу сделать пошире.

Из-за спешки конструкция вертолёта задумывавшегося, как наблюдатель и эвакуатор была не до конца продумана. Для эвакуации людей без посадки была сконструирована специальная лебёдка с электроприводом, выдвижной стрелой и системой ремней, фиксирующей поднимаемого. Да плюс на борту находился хороший набор медицинских средств, начиная от бинтов и заканчивая морфием. А вот наблюдателю специальное место не полагалось. Ему приходилось довольствоваться одним из иллюминаторов. Естественно, при таком положении дел, смотреть он мог только в одну сторону от вертолёта.

Промучившись пару вылетов, и постоянно пытаясь смотреть через плечо пилота, Лернер предложил радикально усовершенствовать конструкцию аппарата. Усовершенствование заключалось в том, что прямо к потолку кабины шурупами были присобачены две ременные петли. Теперь наблюдатель мог просунуть туда руки и смотреть на море нависая над пилотом немного правее и не придавливая его при этом к приборной доске. По русской традиции об удобстве человека, конечно, задумывались, но отложили это дело «на завтра», справедливо рассудив, что наблюдатель вполне способен и немного потерпеть для пользы дела.

— Стой! Вправо! — вроде бы не громко сказал Лернер, тем не менее, заставляя пилота вздрогнуть.

Даже не стараясь что-то рассмотреть самому, Дьяконов плавно развернул машину в указанном направление. Если во время испытательных полётов пилот это царь и бог, то сейчас капитан с некоторым удивлением и даже самоиронией чувствовал себя кем-то вроде простого извозчика, хоть и воздушного.

Ещё вначале совместных полётов они с лейтенантом разговорились на тему, как лучше смотреть на море и оказалось, что делают они это несколько по-разному. Дьяконов