Фактор роста - Евгений Викторович Сурмин

фокусирует взгляд на одной точке и старается этим фокусом, как бы пробежаться по всему видимому пространство. Так в общем-то делают почти все. А вот Владимир Лернер смотрел на мир, по крайней мере во время поиска, несколько по-другому. Он, наоборот, не фокусировался на одной точке, а схватывал всю картину целиком. И ждал появления моментов нарушающих гармонию.

— Понимаешь, — пытался он объяснить Дьяконову, — волны конечно все разные. Ветер, приливы-отливы, течения всякие, но если не рассматривать каждую волну отдельно, то можно заметить все они подчинены одному ритму. А вот если скажем перископ из воды выглянет, то в этом месте сразу будет завихрение и от него начнёт расходится дорожка, её сразу видно. Или вот кит или подлодка их то же сразу видно — тёмное пятно, скользящее под водой.

Гармония не гармония не важно, в итоге решил для себя Дьяконов, главное результат. А результат Лернер выдавал будь здоров. Одним словом, нашёл человек своё призвание или призвание нашло своего человека.

— Что там?

— Кажись лодка!

— Снижаюсь.

— Добро.

Вертолёту пришлось сожрать ещё не меньше пятиста метров пространства, прежде чем Дьяконов наконец-то разглядел тёмный овал резиновой лодки между волнами.

— Спускаюсь до десяти. Будет болтать!

«Епрст! А сейчас типа нет?» — подумал лейтенант, стараясь не сильно клацать зубами.

— А мы сможем его поднять? Что-то ветер мне не нравиться.

— А куда мы нахрен денемся с воздушной лодки? — попытался скаламбурить пилот.

На самом деле Дьяконов со всё большей тревогой прислушивался к тому, как ведёт себя вертолёт. Судя по всему, ветер поднялся до 5-ти баллов и всё крепчал, а чем ниже машина будет опускаться к воде, тем более хаотичным будет движение воздушных потоков. Аппарат же попросту недостаточно тяжёлый, а движок недостаточно мощный, чтобы безопасно работать на таких сверхмалых высотах. Никакое мастерство не спасёт, если во время висения в бок или хвост ударит шквал со скоростью этак метров пятнадцать в секунду. А опускаться придётся к самым волнам, иначе канат со спасательной «сбруей» просто снесёт ветром, и хрен получится подвести его точно к лодке. А ещё не известно в каком состоянии находится сам лётчик и находится ли он вообще в лодке.

Низко опустив нос вертолёт прошёл буквально в десятке метров над лодкой и с набором высоты отвалил в сторону берега.

— Видел? Что делать будем? — зло бросил за спину пилот, закладывая машину в циркуляцию.

Что именно имел в виду Дьяконов можно было не уточнять. Будь пилот в нормальном состояние, то он если бы и не прыгал от радости, что его обнаружили, то уж как-то отреагировать на громыхающую и гонящую на него вал водяных брызг стальную махину должен был. И уж никак бы не лежал на дне лодки безжизненным тёмным мешком.

На секунду у Лернера промелькнула подленькая мысль, что лучше бы они нашли пустую лодку. Тогда стало бы ясно, что пилота спасти не удалось, и можно лететь домой за наказанием. Или даже кружить над морем до выработки горючего, чтоб уж совсем со спокойной совестью.

— Я спущусь.

— Сдурел, лейтенант⁈

— Справлюсь. Тренировались. Специально же на такой случай у тебя управление лебёдкой в кабине продублировано.

— Тренировались в штиль. А сейчас гляди волны какие. У нас не крейсер. Сам чувствуешь, как болтает.

— Или я спущусь, или полетели домой.

— Япона мама! Чтоб тебя коромыслом поперёк! Сбрую же снесёт ветром. Как я буду наводиться? Только тебя утоплю!

— Спустись пониже!

— Куда ниже! У меня вертолёт, а не подводная лодка.

— Ильич, так и ты не пальцем деланный. Справишься. Вон, самого товарища Сталина говоришь возил.

— Не говорю, а так оно и было. У кого хочешь спроси, все видели.

— Всё, всё, молчу, — непроизвольно улыбнулся Лейнер, поднимая руки ладонями вперёд, — сдаюсь!

Когда Дьяконов, знакомясь с местными командирами, упомянул в разговоре, что на его «Стрекозе» летал сам товарищ Сталин, присутствующие только рассмеялись — «На этой "ошибке авиации» то? Капитан тогда в запале предложил спросить хоть у начальника генштаба Жукова, хоть у генерал-лейтенанта авиации Смушкевича, хоть у наркома внутренних дел Берии.

— Павел Григорьевич, не сочти за труд, сходи на телефонный узел. Позвони в Генштаб, пусть позовут к телефону товарища Жукова, — давясь смехом, попросил кап-два Иванов, совсем молоденького мичмана Битова.

— До Генштаба хрен дозвонишься. Звони, Павел, сразу в наркомат внутренних дел. Пусть, товарищ Берия, нам всё подробно обскажет, — подхватил седоусый ветеран флота, капитан третьего ранга Матусевич.

До сих пор все лётчики и моряки Мурманской области покатывались со смеху вспоминая этот эпизод. Впрочем, Дьяконов повёл себя правильно, сам не выдержал и рассмеялся вместе со всеми. Признал, что хватанул лишку и предложил обратиться к находящимся в Мурманске конструктору Милю и занимающемуся двигателем вертолёта инженеру Карпову.

И хоть Михаил Леонтьевич Миль информацию и полёте товарища Сталина на вертолёте полностью подтвердил на Северном флоте всё равно появилась присказка: «Не веришь⁈ Да хоть у Лаврентий Палыча спроси!»

Но сейчас ни у товарища Берии, ни у товарища Жукова что-либо спросить было невозможно. Даже с Полярным нельзя было связаться по причине того, что Дьяконов «забыл» включить рацию.

— Опущусь ещё метра на три. Больше не могу.

— Три, так три. Всё хлеб. Я пошёл.

— Стой!

— Что?

— Ни пуха ни пера, Володя!

— А! К чёрту!

На подлодке мелочей не бывает, вдалбливали командиры в голову Владимира Лернера начиная с его учёбы в «Военно-морском Краснознаменном училище им. Фрунзе» и вплоть до крайнего погружения. Вот и сейчас Владимир неторопливо проверил не перекручены ли ножные обхваты на «сбруе», пристёгнут ли к поясу карабин. Похлопал себя по карману, проверяя на месте ли нож-стропорез и глубоко вздохнув надел импортные (аж из Америки) перчатки тонкой кожи с отрезанными пальцами.

Лейтенант сдвинул боковую дверь и припав на колени посмотрел вниз. Из кабины вертолёта всё выглядело несколько иначе. Оттуда постоянное подрагивание и раскачивание не казались такой уж большой проблемой, ведь опуститься в лодку длинной около двух метров и шириной более метра с высоты 5–7 метров не так и сложно… в штиль.

Вертолёт в очередной раз дёрнулся вбок, несильно, буквально сантиметров на тридцать, а вот лодка внизу моментально, одним скачком, отпрыгнула куда-то под брюхо машины, сразу оказавшись на границе видимости.

«Якорь тебе от линкора поперёк гальюна! Как же Ильич целиться то будет?» — пронеслось в голове лейтенанта, вцепившегося руками в кромку обшивки аппарата.

Додумать свою мысль Лернер не успел, лодка таким же стремительным рывком снова оказалась почти точно под брюхом вертолёта. Дьяконов посчитал это удачным моментом и начал кренить машину на