Русский диктат - Денис Старый

— Ты не знаешь, ты не осознал того, сколько новшеств принёс и ещё может принести русской державе Александр Лукич! Столько проектов уже запущены, столько еще предстоит сделать! Как же это не ко времени! Без его участия я не смогу создать банк. Без его участия в Торгово-Промышленном товариществе власть возьмёт Демидов. Не мне с ним тягаться, даже мне — министру, — продолжал сокрушаться Пётр Иванович.

— Ну а как же твоя любовь к Елизавете? Неужели ты отступился от своих чувств? — удивлялся Александр Иванович.

Пётр Иванович задумался и прислушался к внутренним ощущениям. Продолжает ли он любить Елизавету? Продолжает ли он прощать ей все выходки и всех мужчин, которые греют её постель?

Да, он ей прощает. Потому что смирился с тем, что ему никак не быть рядом с Лизой. Потому что, наконец, решил довольствоваться Маврой Егоровной. И скоро свадьба. Именно Норова хотел дождаться Петр Шувалов, да в качестве подарка выпросить увеличить свою долю в Торгово-Промышленном товариществе.

Но больше всего беспокоился не о Норове, как о человеке, не о своих чувствах к Елизавете, которые поросли травой. Пётр Иванович сильно волновался за то, что многие свои проекты, которые только-только начинают воплощаться в жизнь и уже веет прогрессом, что все эти начинания канут в Лету.

А еще Петр видел план развития русских колоний в Америке, и торговли с ними. Он и туда хотел мокнуть свой нос. Уж больно масштабно может получиться, сверхприбыльно. А тут… Да, Петр Иванович хочет, чтобы Елизавета получила власть в полном объеме. Но если для этого нужно пожертвовать проектами развития России и собственного обогащения… Тут сложно выбирать.

— Своим выбором, Саша, ты, скорее, выбираешь не Лизу, а всевластие Андрея Ивановича Остермана. И канцлеру мы не нужны. Уже даже потому, что мы русские, а не немцы, — сказал Пётр.

Старший из братьев Шуваловых был уверен, что Норов намного больше, чем генерал-лейтенант или даже чем глава Тайной канцелярии розыскных дел. Александр Лукич пошёл на соглашение, на компромисс. А ведь в тех событиях, когда именно он посадил на трон Елизавету, пусть и с оговорками, Норов мог потребовать для себя большего, вполне мог стать и канцлером, даже невзирая на свои юные года.

Впрочем, Пётр Иванович уже перестал обращать внимание на то, что ему периодически приходится разговаривать с молодым человеком. Того, кто даже не учился в Европах, кто непонятно откуда черпал свои знания. Но непременно удивлял масштабными проектами.

Пётр Иванович был прожектёром, во многом даже и фантазёром, мечтателем. И многое из того, о чём мечтал Пётр, оказывается, вполне можно воплотить в реальность. И это делал Александр Лукич Норов.

А ещё Пётр просто боялся.

— Я не удивлюсь, что теперь за нами не только следят, но уже и думают о том, как нас с тобой убить. Где норовские боевые мужики? Где Фролов, где Степан со своими псами на поводке? Ты позаботился о том, чтобы они наверняка не знали о происходящем? Брат! Саша! А у тебя есть хотя бы десяток человек, которые смогли бы защитить тебя? — продолжал накидывать страхов Пётр Иванович.

— Ну я же хотел как лучше, как было бы хорошо для Елизаветы, как было бы хорошо для нас, — сказал Александр Иванович.

И это прозвучало так, будто бы эхо из детства. Вот, Александр сделал какую-то пакость, разбил фарфоровую чашку или сломал дорогой стул. И теперь ищет детские наивные оправдания, чтобы избежать наказания за свой проступок. Но тогда цена была только в том, что можно получить пару розг по седалищу. Теперь же ценник вырос. Цена — жизнь.

— Мы должны сыграть против Андрея Ивановича… — сказал Пётр Иванович и сам ужаснулся своей мысли.

Играть против того, кто считается магистром игры в интриги? Не очередное ли это самоубийство? И вновь сомнения посетили головы двух братьев. Пётр Иванович не стал бы сомневаться, если бы Норов был в Петербурге. Единственному, кому удалось бы переиграть Петра Ивановича, — это генерал-лейтенанту, а также главному вдохновителю всех преобразований в России.

— Самое страшное, что ты сделал, Саша, это то, что убил слухача. Всё остальное можно переиграть себе на пользу. Но всегда можно сказать, что он предал. И что тебе стало известно, что тот человек… А, пусть бы рассказал новому французскому послу о положении дел, Эммануэлю де Дюрасу. А потом попробовал напасть на тебя… Вот потому ты и убил его, — «на коленке» состряпал версию Петр Шувалов.

— Но это же маловероятно… И Пётр, я ведь не отказался ещё от своей идеи. Я хочу возвести Елизавету Петровну на полноценный трон. Для меня это шанс. Ты уже добился того, что министр, что ты распоряжаешься казной Российской империи. Я должен стать плечом к плечу к тебе и быть тем, кто что-то решает. Мне претит оставаться прихвостнем Норова…

— Саша, да ты ещё и не был им, прихвостнем. Разве же ты не понимаешь, что Норову будет тесно оставаться только лишь главой Тайной канцелярии? Что он искал того, кто заменит его. Норов пока молодой, непоседлив. Сейчас он воюет в Новороссии, потом будет добивать шведов, потом в Азию пойдёт, не за горами война в Европе… У тебя был шанс мирно и без усилий стать главой Тайной канцелярией… — Петр Иванович в сердцах махнул рукой, уже не заботясь о том, что выдаст непростой тон разговора с братом.

Александр Иванович тоже спрятал улыбку и не скрываясь, задумался. Насколько же ещё недавно все было очевидно, и насколько сейчас ситуация стала крайне спорной и противоречивой! Он был уверен, что угождает своему брату своими решительными действиями. Что Пётр, иногда заменявший Александру родителя, будет доволен своим младшим братом.

А сейчас получалось так же, как в детстве: Александр создаёт проблемы для того, чтобы Петру приходилось применять немало усилий эти проблемы решать.

— Я был бы решительно на твоей стороне и сделал бы то же самое, что и ты, если бы только Елизавета уже не получила престол. То положение дел, которое существует сейчас, — это идеальное для сохранения мира в России.