Амлет, сын Улава - Адель Гельт

Не таков Снорри, сын Ульвара, за хитрость свою и опасность, от себя исходящую, прозванный Белым Лисом. Люди, память и мнение которых заслуживают достойного уважения, говорят, что даже в самих этих краях он появился уже невообразимо старым, и даже тогда слава знатных скальдов, учеников Белого Лиса, гремела на всю Полночь, заходя и в другие края, дальние и не очень. Я, правда, в это не верю — Ульварссон не молод, но и не дряхл.

Учеником именно этого человека мне и предстояло стать – если бы, конечно, не случилось ничего такого, о чем было бы стыдно не только писать, но даже и говорить в присутствии родичей и близких друзей.

- Пусть будут годы твои долгими, славными и интересными, Снорри Ульварссон с Сокрытого Острова! – вежливо поздоровался я, пересилив, наконец, робость и входя в зал. - Приветствую вас, скальды и знатные скальды! - обратился я также ко всем сразу и ни к кому по отдельности: славных имен всех присутствующих я не знал, знакомиться же с пьяными и похмельными мужами показалось неуместным.

- Проходи и садись, Амлет Улавссон, юный летами, но славный делом! - принял предложенный тон Снорри. - Садись с нами, спой сам и послушай меня!

Я добрался до лавки, стоящей по другую сторону занятого великим скальдом стола, постаравшись не задеть никого по пути: это оказалось не так просто, как хотелось бы.

- Сейчас не пир, чтобы петь, и не бой, чтобы Петь, - старательно выделяя второе слово голосом, ответил я, уже сидя на лавке.

Белый Лис принюхался — заметно, напоказ, изображая огромного старого пса. Мы, ульфхеднары, часто притворяемся почти собаками, хотя на самом деле люди не хуже прочих: это сбивает с толку задумавших недоброе или решившихся нанести обиду. Вежество за вежество: я принюхался в ответ.

Скальд рассмеялся, и смех его звучал очень звонко и почти мелодично: из всех стариков так, не надтреснуто и не глухо, на моей недолгой памяти смеялись только пожилые альвы, пусть и выглядящие не старше взрослых мужей.

«Интересно, а бывают ли альвы-псоглавцы?» - подумалось мне невпопад. «С другой стороны, остроухие — тоже люди, только живут подольше многих…»

- В нашем мире, - влез внезапно Хетьяр, - таких не было точно. Может, и тут нет…

Будто почуяв появление духа-покровителя, великий скальд принюхался еще заметнее. Явственно сгустился гальдур, и будто дюжина незримых пальцев, длинных и извивающихся, полезла ко мне в голову.

- Не, мы так не договаривались, - прозванный при жизни Строителем сказал явное и сделал сокрытое: чувство лезущих пальцев развеялось. - Будут еще всякие…

Снорри Ульварссон отшатнулся: в глазах его на один удар сердца промелькнуло недоумение, потом непонимание, потом страх.

- Знаешь, сын Улава, - скальд посмотрел на меня странно: не недобро, а как-то непонятно, - надо нам с тобой встретиться немного позже, поговорить с глазу на глаз.

На этом и закончилась первая встреча Амлета, сына Улава и Снорри, сына Ульвара.

В дверь постучались. Удары были столь сильны, что, задайся неизвестный целью, трех таких хватило бы, чтобы вовсе снести крепкую дверь с железных петель.

- На себя! - громко сообщил я: стучащий точно должен был услышать, он и услышал. Дверь отворилась.

Люди, никогда не видевшие вживую горных карл, болтают про них всякое. Говорят, например, что малый рост и большая голова делают тех похожими на детей, даром, что бородатых. Это, конечно, неправда: досужие сплетники попросту путают карл с другим горным племенем. Те тоже невелики ростом, но куда тоньше в кости, и прозываются народом Гнум, иначе же цвергами.

Вот про тех все правда, кроме одного: цверги свободно ходят под лучами солнца, и в камень из всех них превратился только Альвис Всезнайка, да и то — сделано это было хитрым колдовством асьи Труд Торсдоттир.

Вошедший был именно карла: в нарядном красном кафтане, с двумя серебряными молоточками, выбитыми на широком клепаном поясе и при окладистой черной бороде длиной в локоть.

- Зрю ли честного Амлета, сына Улава из Исафьордюра? - спросил меня стоящий на шаг ближе порога.

Сказал выспренно, но таковы все они, подземные карлы: будто стараются растянуть вверх высоким слогом свой невеликий рост.

- Да, это я. А кто ты таков, свободный муж? - вежливо уточнил уже я.

- Имя мне Синдри, - сообщил карла.

Я приподнял бровь.

- Нет, не тот Синдри, - поспешил уточнить вошедший. - Просто назван в честь того, кто был назван в честь того, и еще десять и семь раз, в честь того, кто сковал Драупнир! Имя отца же своего я не называю не из скрытности, а потому, что суд в установление отцовства еще не состоялся.

Из всего этого я сделал один вывод, позже оказавшийся верным: несмотря на густую бороду и цеховой знак подмастерья в златокузнечном деле, вошедший очень и очень молод. Верно, его отправили куда-то меня позвать, проявив при этом достойное вежество.

И он позвал: я и мы пошли на зов, и явились в собрание достойных.

Впрочем, сначала мне показалось, что людям, собравшимся в том же самом зале, где сначала состоялась приветственная попойка, а потом говорили о важном скальды, нет до меня никакого дела: они ругались.

Собственно, ругался мой отец, второй же стороной негромкого пока спора был карла, чуть выше ростом и шире в плечах, чем мой недавний гонец и провожатый. Похожи между собой они были примерно так же, как Амлет похож на Улава, а Улав — на Амлета.

- Это огромная честь, друг, - отец говорил голосом громким, но немного усталым, будто в очередной раз повторяя уже сказанное: такая его повадка была мне хорошо знакома. - Честь велика, и моя отцовская благодарность не меньше, но пойми и ты меня: Амлету всего только четырнадцать лет, и я боюсь, что он…

Как будто кто-то мелкий, но противный, укусил меня куда-то поближе к хвосту. Я сделал шаг вперед, набрал в грудь побольше воздуха, и возгласил, стараясь сочетать в одном рыке сыновнюю почтительность и понимание взрослого человека: «Здравствуй, отец! Привет и тебе, незнакомый, но достойный друг моего отца!».

Второй спорщик показался, натурально, отцом моего гонца. Сами они, впрочем, оба этого не объявили, а я не стал уточнять: пусть некоторые обычаи и представляются мне совершенным суеверием, оскорблять чувства верующих в подобное — последнее дело и способ нарваться на судебный поединок, пусть и