Амлет, сын Улава - Адель Гельт

мне оставалось с Братьями. Говоря по правде, они мне оба нравились, и разговор должен был получиться интересным и поучительным.

- Куда пойдем, Улавссон? - вежливо, по отчеству, спросил меня Левый Брат.

Мне показалось почему-то, что они оба, Левый и Правый, уже сами все придумали, и сейчас станут подталкивать меня к какому-то решению, особенному и понятному. Идти, навроде бычка не веревочке, не хотелось, и, значит, стоило призадуматься.

Призадумавшись же, я остановился. Рейкьявик — большой город, и в нем, наверняка, много интересного… Отец же просил вернуться не очень поздно. Мысль появилась в моей ушастой голове, но сначала надо было решить один очень важный для взрослого человека вопрос.

- Скажите мне, достойные мужи, - проявил я ответное вежество, - как мне вас называть? Каковы ваши славные имена?

- Эрик, сын Магнуса из Ведрафьордюра, - чуть поклонился Левый Брат.

- Хольм, сын Рёрика из Ведрафьордюра, - поддержал его Правый.

Я обменялся с ними крепким мужским рукопожатием: не ладонями, как принято и достойно, когда знакомятся мальчишки, но крепким обхватом запястья. Вопроса об очередности не возникло: кто как представился.

Про Ведрафьордюр, как говорят даны, или, по-исландски и норвежски Ватнаборг, мне слышать уже доводилось: это особое поселение, построенное викингами на самом юге Ирландии, почти там, где острые скалы делят надвое Теплую Реку Моря.

- Мое имя вы оба знаете, но все равно представлюсь в ответ: я — Амлет, сын Улава из Исафьордюра. Вы же двое, получается…

- Не братья, но братья! - лукаво подмигнул Правый Брат-или-нет. - Наши достойные отцы до нашей встречи даже не были как следует знакомы, пусть и жили в одном городе, притом не очень большом. Мы же с Эриком побратимы правом своей крови, а не отцовской!

Хольм расстегнул крепкий наруч, подтянул вверх рукав нарядной рубахи, и показал тонкий шрам, идущий по предплечью изнутри. Шрам оказался длинным, и был украшен по краям будто бы тонкой вязью, собравшейся из мелких сосудов. Такую вязь я не единожды видел в бане, на ногах пожилых мужчин, только там сосуды были крупнее, и проявлялись безо всякого видимого порядка.

- Видишь, Амлет, мы настоящие побратимы, по полному обряду! Сама Вар Ивальсдоттир приняла нашу клятву и скрепила ее своими тайными рунами! - Правый Брат вернул на место рукав и застегнул часть доспеха. - У Эрика такой же, только он дал хейт — не снимать доспеха, если не находится под крышей. Потом, если не веришь, покажет…

- В мыслях не держал оскорбить достойного недоверием, - поспешил уверить я сразу обоих названных братьев.

В голове немного зашумело, но сразу прояснилось: дух-покровитель то ли завершил, то ли забросил, свои важные дела, и явился полюбопытствовать происходящим.

- Надо же, как интересно, - обрадовался Хетьяр. - Такой сложный обряд, обращение к сущностям второго-третьего порядка, ради признания родственником постороннего человека… Кстати, если им вдруг будет интересно, скажи, что отсюда, с эфирного плана, они оба действительно выглядят родными братьями. Впрочем, ты ведь и сам что-то такое сразу почуял, да?

Идти решили на тинг: там всегда что-то интересное, то голосование, то судебный поединок, то кого-то бьют кнутом.

Пока шли, Хетьяр объяснял мне, что такое «эфирная плана» — оказалось, что это Гальдурсхейм, иначе — целый мир духов. Я о нем до того ничего не слышал, но ведь много дивного создали асы… Постановил сам для себя, что расспрошу Строителя позже.

Пришли.

Тинг города Рейкьявика меня немного даже расстроил: вчуже казалось, что он должен быть намного больше, чем в моем родном городе, и настолько же больше вмещать народу.

Площадь же оказалась почти такая же, как в Исафьордюре: разве что, чуть шире во все стороны была площадка для судебного поединка, и присыпали ее умные люди не соломой, а свежей древесной стружкой.

Мы обошли ее всю: я посмотрел на никем сейчас не занятый позорный столб, потоптался, оценивая удобство, по самому краю судебной площадки, заглянул через порог в самые интересные лавки. Заходить никуда не стал: и без того обход кажущейся небольшой площади занял больше времени, чем я себе представлял.

- Ожидал иного, сын Улава? - спросил Правый Брат Хольм. Верно, разочарование мое так явственно проявилось на морде, что выражение распознал даже человек, никогда до того не имевший дела с ульфхеднарами — это я знал точно, ведь невеликий его гальдур не пах никем из собакоголовых людей.

- Это малый тинг, - поддержал брата Эрик. - Тут, совсем рядом, в часе неспешного хода к восходу от стен города, специально выстроен отдельный тингвеллир, и все по-настоящему серьезные дела решаются там. Представляешь, там могут сойтись в одном поединке до десяти воинов с каждой судебной стороны!

Я представил. Картина впечатляла, и я дал себе слово обязательно сходить и посмотреть на такое замечательное место, тем более, как мне сейчас вспомнилось, о чем-то подобном рассказывал и мой отец.

- Тебя, вообще-то, уже почти ждут, - то ли к месту, то ли нет, напомнил Хетьяр. - Если я правильно понял этих ребят, до большого тинга идти час только в одну сторону, и только от границы города. Час туда, час обратно, час посмотреть — будет немного позднее, чем о том тебя просил отец!

Я согласился внутри себя.

- Скажи, Магнуссон, - спросил я Левого Брата, который показался мне любящим хмельное и пьянящее поболее, чем побратим — верно, так я решил из-за тонких, но уже заметных на широком носу синеватых прожилок. - Где здесь ближайший крау? Хочется поднять миску и осушить ее за прибытие и знакомство!

Вместо Левого ответил Правый.

- Если хочешь отметить прибытие в достойной взрослого мужа компании, то нам с тобой надо вернуться в дом сына Эрна, - или мне показалось, или Хольм поспешил перебить Эрика, не дав тому ответить на мой вопрос. - Сегодня ведь пир, ты забыл?

Пир помню плохо: начался он почти сразу, как мы вернулись, и мне, вопреки протестам отца, сразу поднесли изрядную долю хмельного меда: я вылакал ее, под одобрительные выкрики гостей, всю, и почти сразу же уснул прямо за столом.

Помню сквозь сон, как меня куда-то вели, как я сумел самостоятельно раздеться и упасть кулём на широкую кровать. Помню, пусть и не явственно, как кто-то поднял с пола и положил на крышку большого сундука мой пояс с кинжалом и кон-цен-тра-тор. Помню, что засыпал я еще при свете того же дня.

Проснулся уже в темноте и в