Амлет, сын Улава - Адель Гельт

тем, не остался: из глубин моей головы явился Хетьяр, сын Сигурда, и сделал это страшно вовремя.

- Знаешь, Амлет, а это даже хорошо, - начал он, не поздоровавшись: глупо делать вид, будто первый раз за день видишь того, кто и так постоянно с тобой. - Хорошо, что есть некие, эмм, ограничения.

- Чего ж хорошего? - искренне возмутился я. – Так бы призывал бы тебя в лихую минуту, и не было бы никого, способного победить нас двоих!

- Герой бы получился такой, знаешь, неравновесный, - пояснил Строитель. – Мало того, тебе бы еще и было все время скучно.

Я решительно поднялся и пошел от одного борта к другому: моих шагов здесь было ровно десять, и я принялся вышагивать их один за другим, разминая немного затекшие ноги. Всякому известно: здоровый мужчина должен делать не менее десяти тысяч шагов в день, вот только непонятно, как их, шаги, считать. Десять тысяч — это ведь не десяток и даже не сотня, нипочем не досчитаешь, непременно собьёшься!

- Почему вдруг скучно? - решил я уточнить шаге, наверное, на сотом, отчего немедленно сбился со счета. - Непобедимый или почти непобедимый скальд — это же готовый легендарный герой!

- Понимаю. Нет, правда, я тебя очень хорошо понимаю, сам мечтал о таком всю жизнь, но… - Хетьяр где-то там, у себя, пожал плечами: я понял это по голосу, не видя, конечно, самого духа. - Но если ты и так уже достиг всего, чего мог, тебе попросту не к чему стремиться, остается лечь и помереть…

Я покивал, будто разговаривая сам с собой: должно быть, со стороны это выглядело забавно.

- И вот еще что, - продолжил покровитель. - Я тут недавно и многого пока не знаю, но уверен точно: в вашем мире есть боги, и им не все равно, что происходит под их недреманным взором. Например, Один…

- А что Отец Дружин? Что с ним не так? И он, кстати, не бог, он ас! - уточнил я.

- Я наслушался уже ваших саг, да и в своей жизни кое-что читал об Одине, сыне Бора. Если всё правда, то Борссон страшно ревнив к чужой славе… - Хетьяр прервался на пять долгих ударов сердца, будто желая усилить понимание мной сказанного, - Никого же славнее непобедимого скальда я себе и представить не могу.

Мне показалось, что легкое облако набежало на солнце, и я поднял голову: был отличный повод, во-первых, прервать неприятный разговор, и, во-вторых, немного поучиться — всякий скальд обязан читать погодные знаки так же легко, как могучий бонд находит дорогу из гостей домой с пьяных глаз.

Облачко действительно было, и было оно до крайности похоже на бородатую голову с хитрым лицом, в шлеме и при одном глазе. Я присмотрелся, и не пропустил явления: второй глаз бородатого облака посмотрел на меня внимательно и ехидно подмигнул… Впрочем, это мне, конечно, показалось: где я и где Один, смотри на меня еще.

Все были при деле: знатный скальд пел, рёси гребли, я разглядывал облака. Наконец, мастера парусов потянули вниз длинный конец: красивое полотнище, напротив, пошло вверх, собираясь одной длинной складкой у верхнего рея.

Оглянулся: пока я смотрел вверх, нужно было — вперед: там, впереди, показался давно чаемый берег.

Флугмадр, тот, что видит знаки волн, в нашей дружине был стар и опытен: сложный путь внутри самого вика мы прошли быстро, без столкновений и иных сложностей.

Последние удары сердца наш скальд был сильно занят — пел течению, и спел так, что то подхватило нас на свои ладони, будто нежная мать младенца, и точно притерло правый борт корабля к причалу Высокого.

Иначе было нельзя: отец мой, Улав Аудунссон, хоть и не ярл и даже не конунг, но целый боргагстьор, мирный вождь обнесенного стеной города, и прибытие его в столицу Исландии должно было быть явным и почетным. Так и вышло: на берегу нас уже ждали встречающие, два воина в стальных бронях и длинных красных плащах. Были они столь похожи лицами и статью, что я немедленно назвал их Левый Брат и Правый Брат – конечно, про себя.

Сошли на берег так: сначала отец, потом знатный скальд, следом уже я сам и все остальные викинги из тех, чья очередь была ночевать на берегу.

Славен порт города Рейкьявика! Крепки его пристани, высоки дозорные башни, обширны склады и амбары, даже земля у самой пристани замощена местным синеватым камнем: вот как богат город Дымных Столбов!

Ингольф Арнарссон, хоть и не ярл этих мест, распоряжался уже навроде полновластного хозяина. Так велики слава его и честь, что ему достаточно только вежливо попросить, не приказывая, и любой сочтет за должное и правильное исполнить негромко произнесенную просьбу.

- Именно так, - поведал Правый Брат, - совсем недавно и отвели вечную беду грязных улиц: лошадям просто воспретили въезжать в пределы городских стен!

- И никто не воспротивился, - гордо добавил Левый Брат. – Почетно и здорово слушать такого, как сын Эрна: он мудр годами, крепок телом и тверд духом, хитроумия же его хватило бы на десятерых!

- Интересный обычай, - ответил отец. - Я видел такое далеко на юге, то ли на Придайн, то ли и вовсе на материке, и вот что я скажу: далеко не все из того, что подсмотрено у южан, стоит отбросить. Иное полезно, да.

Некоему мне, по годам моим и малому в таких делах опыту, лучше было промолчать и послушать умудренных мужей — я так и поступил, тем более, у меня было важное дело: я отчаянно вертел головой.

Нельзя сказать, что в новинку и диковину было все, что меня сейчас окружало — все города Полуночи между собой похожи, видел один – видел их все, а я город не просто видел, я в таком живу!

Удивительным были размеры, или, как непонятно сказал бы Хетьяр, «масштаб». Улицы оказались втрое шире привычного и полностью замощены камнем, дома — все до единого — или прямо выстроены из кирпича и камня, или надежно укрыты что первым, что вторым, люди навстречу попадали сплошь сытые и довольные жизнью. Даже телега с большими колесами, которую, в отсутствие лошадей или быков, волокли двое горожан, показалась мне какой-то очень крепкой, новой и даже немного нарядной. Положительно, мне нравилось то, что я видел!

- Красивый город, правда, парень? - добродушно усмехнулся Правый Брат. - Красивый