Целитель. Назад в СССР - Михаил Васильевич Шелест

Девушка быстро вышла, а я снова вперился в потолок.

— Хм! С таким зрением я метров на сто попаду в «яблочко», — подумал я.

Медсестра вернулась с доктором, явно мне знакомым.

— Ё-моё! Костя⁈ Швед⁈

Лицо Костика расплылось в улыбке.

— Узнал, бродяга! Молоток! Крови из твоей башки выкачали пол литра. Думал, что всё, будет на мне висеть грех твоей смерти, а нет! Выкарабкался! Как самочувствие?

— Подташнивает и колышется всё…

— Ничего. Прокапаем тебя. Кровушки достаточно влили. Ты не шевелись пока. Головой не двигай.

— Затёк весь. Тело чешется.

— Протрёт тебя Галинка. Почухает в разных местах. Да, Галинка?

Медсестра хихикнула, стрельнув по моему телу глазами, как из пулемёта. Она стрельнула, а я почувствовал, что во-первых, — приспичило помочиться, а во-вторых, — на это желание у меня определённая реакция тела.

— О как! — швед посмотрел на середину моего тела.

— Это не то, что ты подумал, — сказал я быстро. — Мне бы отлить.

— А-а-а… Галинка, помоги ему, пожалуйста.

— Да, неудобно, как-то, — прошептал я.

— Ты уже тут десять дней лежишь. Кто тебя, думаешь, обхаживает? Работа у нас такая.

Швед вздохнул.

— Ты меня ковырял? — спросил я.

— Хе! Ковырял! — снова растянул губы в улыбке Костик. — Не… Не я. Я по другим частям тела хирург. Тебя Эммануилыч, хе-хе, ковырял. Я дежурный врач сегодня. Повезло мне, что ты очнулся. Был у тебя уже с утра. Лежал ты, словно… Ну, да ладно… Главное, сейчас поддержать тебя.

Это всё Костик говорил мне, пока я «делал своё дело» в подставленную Галинкой утку. Под простынкой конечно, делал, но всё-таки. Врачи, они такие, да. Пока Галинка вышла, я спросил:

— Костя, а какой сегодня день?

— Хм! Пятнадцатое января.

— Девяносто первого года, надеюсь?

— Ха! Шютъ-н-и-и-к! — проговорил Швед с акцентом персонажа из фильма «Кавказская пленница». — Канешна.

— Что-нибудь произошло существенное в стране за это время?

— За десять дней-то?

Костик почесал затылок.

— В Вильнюсе наши телецентр взяли штурмом. Погибло несколько человек. Ельцин признал прибалтийские республики суверенными.

— А зачем тогда штурмовали телецентр?

— А хрен их знает! — Костик дёрнул плечами. — Да! В Цхинвали введены грузинские войска МВД.

— Что это за войска такие? — удивился я. — Милиция?

— Хрена себе милиция! Там война в полный рост!

— Да-а-а… Пи*дец Союзу! Развалиться к концу года! Ельцин отмежуется от этих войн с Прибалтикой, и на этой волне, выйдет из состава СССР.

— Да ну, — замахал Костит руками. — Сдурел, что ли?

— А вот увидишь… К концу года будем жить в другой стране.

— В стране дураков?

— Ха-ха… Практически. Кстати, Костя, меняй пятидесяти и сторублёвки, если есть. Реформа будет. А менять разрешат не более тысячи рублей на человека и отведут всего три дня.

Костик округлил глаза.

— Ты офигел?

— Я офигел? — удивился я. — Я-то тут причём?

— Откуда знаешь? — спросил Швед.

— Оттуда…

У меня получилось произнести это слово с такой значительной интонацией, что с лица Костика сползла его вечная, при общении с друзьями, улыбка.

— У меня на кооператив лежит и, сука, зарплату ведь пятидесятками выдают. А когда?

— В конце января.

— Сам-то поменял?

— Не успел ещё! Зарплату ведь пятого дали. Но не было реформы ещё?

— Нет, — Костик покрутил головой.

— Значит будет. Сука! И мне нужно менять!

— Твой кошелёк тут. Деньги там?

Меня пробрал озноб.

— Надеюсь. Почти триста рублей было.

— Хорошая у тебя зарплата. С тринадцатой вместе?

— Не-е-е… Обычная. Я же в судоремонте…

— Никуда не денутся твои деньги. У нас не воруют. Принесу тебе, посмотришь, отдашь мне, я поменяю.

— Спасибо, Костя. А я и не знал, что ты тут работаешь. Мы же с тобой после школы почти и не виделись. Очень рад тебя видеть!

— Взаимно, Мишка. Ты лежи пока. Я зайду ещё к тебе.

И он ушёл. А у меня в душе потеплело. Это был Костя Швед с которым мы просидели за одной партой кучу лет. Лет пять — точно. Или три? Да, какая разница. У меня было такое ощущение, что он был мне братом и я его знаю всю свою сознательную жизнь. И мы с ним, действительно, давно не виделись и в этом мире, и в том, где я прожил на два года больше. Хм! Да и в других жизнях мы с ним встретились гораздо позднее. Когда кто-то из моих родственников попал в «тысячекойку». Я-то к больнице рыбаков был приписан. Там и ангину, и желтуху переболел. В этом мире, да… В том я перестал болеть сразу после, кхм, «первого переселения душ», так сказать.

— Хм! Вживаемся в образ? — спросил я сам себя мысленно.

Голова уже почти не кружилась, но свет всё ещё резал глаза. А я никак не мог сконцентрироваться и увидеть своё биополе. Вообще, себя даже раньше разглядывать было ещё той проблемой. На другого взял и посмотрел, а своё биополе даже в зеркале не увидишь. Вот и приходилось «погружаться в себя» и разглядывать свои органы сверху, слой за слоем. А в голову я вообще только-только научился «влезать». А ту хренушки! Да-а-а… Видно, сильно я башкой треснулся. Ага… Ромашка, млять, тут помню, пут не помню…

Хреновые дела. Привык я контролировать своё состояние с помощью регулировки количества в организме праны. Оказалось, что то биополе, что есть «прана», то есть — живительная сила, — совсем не то биополе, которым можно ударить. И те мои щупальца, которыми я расправился с ублюдками в своём гараже, это были именно силовые щупальца, рождённые центром силы из праны. А те щупальца, которыми я щупал ни чего не подозревавших граждан, были производными силы и праны. А ещё можно было создать щупальца из других энергетических центров.

Можно было, да… Но не сейчас. Сейчас бы собрать то, что «лежало» в голове моего, кхм, тела. Кстати, не усопшего ни фига, но параллельных мыслей я не «слышал», хотя и прислушивался, и сторонних позывов тела не ощущал.

— Да и ладно, — решил я. — Живы будем, не помрём. Мы и без экстрасенсорики проживём. Думаю, надо будет комплексы тайцзицюань покрутить, помедитировать. Зачем мне сейчас торопиться выписываться из больницы? Привлекать к себе нездоровый интерес сильных