Товарищи ученые - Петр Алмазный

советского НИИ в закрытом научном городке Сызрань-7, в Куйбышевской области.

Мне пришлось поверить в невероятное и начать вживаться в незнакомый мир. Обретать друзей, товарищей по работе, соседей, знакомиться с девушками, наконец…

Первые два месяца в новой реальности я наслаждался молодым телом и радовался новой жизни, как истинный бездельник. Но уже раздумывал над тем, что пора бы заняться чем-то более важным. Ведь я знаю будущее, а попаданцы обычно изменяют мир, спасают СССР, занимаются прогрессорством и всякое такое. Так что пора браться за ум и начинать влиять на судьбы мира. Чтоб не приходилось больше махать лопатой за три рубля, роя выгребную яму для Кондратьева.

Слой чернозема кончился, начался суглинок, потом песок.

— Ну, кажется, шабаш! — заявил Володька, смахнув со лба капли пота. — Слушай, Макс, бабки получим, пива возьмем разливного? Самое то будет! Завтра воскресенье, рано вставать не надо…

— А почему же нет, — согласился я. — Готово, стало быть? Ну, тогда зови заказчика!

Вовка убежал и через минуту вернулся вместе с заказчиком.

Довольный качеством выполненной работы, Ипполит Семенович забормотал благодарности:

— Ну, молодцы, молодцы, спасибо вам!.. — радовался Кондратьев, зачем-то усердно вытирая пухлые ладошки о свою пижаму.

Мы слушали его признания с некоторым недоумением.

— Спасибо и вам, — наконец сказал Вовка. — Но спасибо не шуршит, не булькает и на сковородке не жарится…

— Понимаю! По три рубля, как договаривались. Все по-честному! Обязательно! Только…

Он запнулся.

— Только? — нахмурясь, переспросил я.

— Только денег-то с собой нету. На работе оставил, в кабинете. Так что, в понедельник, ребятки, как штык! С утра и приходите, сразу же отдам.

— Ипполит Семеныч, — с упреком произнес Вовка. — Ну что это за клоунада? Какой понедельник?.. Понедельник начинается в субботу!

Они начали препираться, но я-то знал, что ничего из этого не выйдет. С Семенычем спорить бесполезно. Если тот уперся — не сдвинешь. А потом еще и в понедельник примется крутить-мутить. С утра его будет не найти, то на оперативке пропадет, то на пятиминутке, то еще где…

— Ладно, — махнул я рукой. — Чего воду в ступе толочь? В понедельник, так в понедельник!

— Обязательно! С утра! Прямо с утра и заходите! — затарахтел снабженец, не уставая вытирать ручонки о штаны.

Расстроившись, мы побрели домой.

— Вот пердун старый, а? Так обломить⁈ — возмущался Вовка. — А я пиво уже мысленно глотал!

— Я тоже, — вздохнул я.

И все-таки есть справедливость на Земле! На самом подходе к дому мы наткнулись на врача-практиканта Жору Минашвили, каким-то хитрым путем проходящего интернатуру в больнице закрытого научного городка.

— Гоги! — так и ахнул Володька. — Откуда⁈ Ты же в отпуске!

— Уже прибыл, дарагой! — просиял начинающий доктор. — Нэ могу бэз вашего интеллектуального общэства!..

— Ну, Жорка, — улыбнулся и я, — тебя нам сам Бог послал!

— Бога нэт, дарагой. Зато я есть!

— Годишься и ты. Слушай, тут вот какое дело…

И я рассказал другу-грузину о том, как жестоко нас обманул хитрый жук Кондратьев. И как наша жизнь начинает терять смысл без холодного пива. Но Минашвили, выслушав меня, вдруг картинно приосанился, носатое смуглое лицо его разъехалось в улыбке:

— Э-э, дарагие физики-лирики! Какое-такое пиво, э? Как говорит наш замечательный артист Андрей Миронов, пиво — это нэ актуально!

— Он про зайцев говорил… — проворчал педант Володька.

— Нэважно! — отсек эскулап. — Суть нэ в том.

Суть оказалась в умопомрачительных трофеях, вывезенных медработником из родного Сакартвело.

— Во-первых, коньяк! — торжественно провозгласил Георгий, вздымая указательный палец.

Да коньяк не простой, а домашний — фирменный напиток из семейных подвалов клана Минашвили, изготовляемый и выдерживаемый в дубовых бочках по рецепту, передаваемому из поколения в поколение… И бонусом к нему прилагаются всякие хачапури, чахохбили и тому подобные причуды, а еще разные фрукты: яблоки, алыча, абрикосы…

— Ну ты, Жорик, даешь, — искренне восхитился Володя. — Как ты все это припер⁈

— Ходы надо знать, будущие Эйнштейны, — назидательно изрек гордый сын Кавказа.

— Ладно, ладно, будущий Гиппократ, — усмехнулся я. — Твои предложения?

— А какие тут могут быть предложения? Приступить к ликвидации запасов! И чем скорее, тем лучше, пока не испортилось!

— А где у тебя этот реквизит? — спросил Володя. — Дома?

— Канэчно, дарагой! — намеренно преувеличивая свой акцент, воскликнул Гоги. — Идем?

— Пошли, конечно! — охотно поддержали мы.

По пути к нам прицепился еще Сашка Фролов по прозвищу Фрэнк — наш коллега-МНС, местный франт и при этом вполне толковый исследователь, чья кандидатская уже была практически готова к защите.

Через двадцать минут мы вчетвером сидели за столом и с наслаждением потребляли дары грузинской земли.

Коньяк употребляли благородно, смакуя аромат и послевкусие. И чувства и мысли от этого пробуждались возвышенные: о науке, о будущем, о сути бытия… Ну и, конечно же, о любви и о прекрасных девушках! О чем же еще говорить молодым, умным, привлекательным и неженатым мужчинам…

— Хм! — глубокомысленно хмыкнул Саня Фрэнк. — Между прочим, к нашему Кондратьеву дочка приехала на лето. Студентка. Из Саратова, кажется. Не то филолог, не то журналист. Н-ну, я скажу вам, девушка — пять звезд! Рекомендую вглядеться.

От упоминания Кондратьева Володька вмиг осатанел:

— Чтоб ему, Кондратьеву этому, до гроба с геморроем сражаться!

Я не поддержал гнев Вовчика, а вместо этого усомнился в россказнях Фрэнка:

— Откуда же у такого хомяка, как Кондратьев, взяться пятизвездочной дочке?

Фрэнк прожевал мясной ломтик, со знанием дела молвил:

— У него жена была очень красивая. Реально! От природы. Такая, знаешь,

баба деревенская, кровь с молоком. Мне кажется, она даже не соображала, насколько она красивая. Но вот судьба: сгорела от рака за три месяца. Вот так вот, грустно.

Сашка Фрэнк был старше нас, и в Сызрани-7 обитал подольше. Потому и помнил жену Кондратьева. Мы же с Вовкой застали Кондратьева уже вдовцом.

— Между прочим, — заметил Саня, — зовут ее знаете как?..

— Дочку-то? — уточнил Вовка.

— Ее самую. Аэлита! Представляете⁈

— Аэлита Ипполитовна! — звучно продекламировал Гога. — Я бы сказал, гдэ-то нэмного по-грузински!

— Вообще-то по-марсиански… — ухмыльнулся Вовка.

— Так вот я к чему и говорю! — подхватил Фрэнк. — Откуда эти лапти лыковые такое имя выкопали⁈ Ну, покойную мать ее я сразу