Царская дорога - Дмитрий Чайка

— Я же вдова, матушка, — отмахнулась от нее Лаодика. — Ты забыла? Да, у меня три года мужика не было, но кое-что я еще помню. Уж точно больше, чем ты.

Молодая царица гордо фыркнула и отвернулась.

— Я буду молиться за тебя всю ночь, — совершенно серьезно ответила Гекуба и повернулась к служанкам. — Приготовьте постель. Простыни, подушки и одеяло. И уберите подальше эти дурацкие подголовники.

Визит мужа в спальню жены напоминал небольшой военный поход. Именно так подумала Лаодика, когда за ее дверью раздался оглушительный шум. Фараона сопровождало человек сто, не меньше, потому что эта ночь будет священным таинством, в котором живой бог, воплощение Гора, сочетается с воплощением богини Хатхор. Двери ее покоев раскрылись настежь, а потом закрылись, когда сам Рамзес зашел в покои молодой жены.

Она стояла, склонившись, а затем произнесла.

— Да живет Гор, могучий бык, возлюбленный Маат, властитель обеих земель! Да ниспошлют тебе все боги жизнь, процветание и здоровье, мой господин!

— Я думал, ты не знаешь нашего языка, — прищурился Рамзес.

— Пусть все так и думают, — лукаво усмехнулась Лаодика. — Это станет нашей с тобой тайной. Я прислана сюда, чтобы служить тебе. Я твой воин, шардан у дверей твоей спальни. У меня нет здесь влиятельной родни, поэтому я уповаю только на тебя. Какое-то время я буду молчать и слушать. А ты узнаешь первым, если твои враги проявят себя.

— Ты сама это придумала? — наклонил голову фараон. — Или царь Эней?

— Эней, — очаровательно улыбнулась Лаодика. — Я не так умна.

— А он? — пристально посмотрел на нее Рамзес. — Каков он?

— Ты сам скажешь, мой господин, — снова улыбнулась она, — когда испытаешь две его новые придумки. Это первая.

И она протянула ему чашу, из которой только что сделала немалый глоток.

— Что это? — осторожно принюхался Рамзес. — Пахнет вкусно.

— Пей, только медленно, — посоветовала Лаодика. — Вино очень крепкое.

— Ух-х, — выдохнул Рамзес. — И, правда, крепкое. А какая вторая придумка?

— Садись! — Лаодика присела на кровать и положила руку рядом. — Попробуй.

— Удобно, — растерянно произнес Рамзес, который щупал ложе, не веря себе. — И как упруго. У нас тюфяки тонкие, и они куда жестче.

— Ты уже можешь меня обнять, мой господин, — обвила его шею Лаодика. — Мы с тобой еще многое обсудим. У нас впереди целая вечность.

Вскоре два разгоряченных тела лежали на матрасе, набитом конским волосом, и фараон вдруг спросил.

— Почему Эней сказал, что ты должна стать моим воином?

— Он считает, что тебе угрожает опасность, — томно протянула Лаодика. — Бог ему так сказал. А раз бог сказал, значит, так оно и есть.

— Зачем ему беречь меня? — не выдержал Рамзес. — Что ему в моей жизни или смерти? Смерть будет даже более предпочтительна для него, ведь мои дети еще малы.

— Ты ему зачем-то нужен, мой господин, — честно ответила царица. — Я всего лишь женщина. Я не знаю всех его тайн.

— Ну а сама-то как думаешь? — повернулся к ней Рамзес.

— Наверное, он считает, что этот мир с тобой будет лучше, чем этот мир без тебя, — ответила та, жадно заводив руками по его телу. — Эней говорит, что он пришел, чтобы водворить священный порядок. Что он орудие Маат, как и ты. А значит, твоя смерть — это плохо. Это Исфет, хаос.

— Эта кровать хороша, — произнес вдруг фараон, в голове которого начала складываться единая картина из множества событий и странных слухов. — Мне еще никогда не было так хорошо на ложе. А этот мягкий подголовник очень удобен. Я хочу себе такие же.

— Нет, — коротко ответила Лаодика, и фараон приподнялся на локте.

— Что ты сейчас сказала? — его глаза расширились в изумлении.

— Не получишь, — куснула его в плечо молодая жена. — Таких тюфяков всего два на весь свет. Один здесь, а второй в Энгоми. Я могу отдать тебе свой, но я не потерплю, чтобы на моем подарке ночевали другие бабы. Хочешь хорошо выспаться, приходи ко мне. Только вот выспаться я тебе не дам, мой царственный супруг, тебе сначала придется изрядно потрудиться. Хочешь, пока мы отдыхаем, я расскажу тебе историю про любовь Тимофея и Феано, которые вырезали сердце царице Родоса?

— Хочу, — удивленно посмотрел на нее фараон, который чувствовал себя исключительно глупо. Он все это время пытался вспомнить, кто и когда в последний раз говорил ему «нет». Но как бы он ни старался, припомнить ничего подобного не мог никак. За последние лет двадцать такого не случалось точно, и он совершенно серьезно думал, что все происходящее ему сейчас снится.

— Тогда слушай, — Лаодика перевернула его на спину, залезла сверху и начала двигать бедрами. — Я начну рассказывать, но имей в виду, могу не дотерпеть до конца. Тогда ты дослушаешь мою сказку завтра. Если захочешь, конечно.

— Начинай, — кивнул фараон. — Кстати, ты должна получить новое имя. Таков обычай.

— Пусть будет Нейт-Амон, — махнула рукой Лаодика.

— Нейт, — задумчиво взглянул на нее фараон. — И ты тоже поклоняешься Нейт.

— Это же Великая Мать, — удивленно посмотрела на него жена. — Мы все ей поклоняемся. Иное было бы странно. Ну, слушай…

Лаодика проснулась поздно, а когда открыла глаза, то увидела, что рядом с ней лежат лотосы и золотое ожерелье тончайшей работы. Молодая царица потянулась гибким телом, вспоминая наполненную приятностью ночь, а потом увидела мать, которая выглядела бледной и уставшей. И на ее лице вовсе не наблюдалось того выражения счастья, которое могло бы там быть.

— Ну что, матушка? — томно произнесла Лаодика. — Почему ты напоминаешь мне сейчас грифа? Где-то завоняло падалью?

— Когда ты открываешь рот, я начинаю думать, что родила тебя от матроса, — устало ответила Гекуба. — Выгляни за дверь и сама посмотри. Тут падали полный дворец. Мы с Андромахой просидели у этих покоев до самого утра. Ты даже не представляешь, доченька, столько тут желающих приложить уши к твоим дверям!

— Одеваться! — скомандовала Лаодика, и свора служанок бросилась на нее, пылая рвением.

Она проводила себя в порядок очень долго, но когда открылись двери, то увидела уходящий в