Я с тобой! - Людмила Лаврова

Мама эту черту в Николае своем, свет, Михалыче, всегда ценила. Не болтает попусту, а помочь – всегда первый бежит! И просить не надо! В частном доме жить да еще без особых удобств – умаешься! И воды натаскать, и двор в порядок привести, и в огороде управиться. Мало ли дел?! А как мужа не стало, совсем невмоготу одной-то. Хорошо, что сын подрос! И опора, и надежда! Все в нем! И ведь растет мальчишка уважительным и добрым. Сам собой, даже учить ничему особо не приходится. Спасибо скажешь, и пошел – затанцевал! Засветился, будто лампочка! Довольный да счастливый! И такое тепло от него идет, такой свет, что на душе хорошо становится! И жить хочется… Хоть и кажется иногда, что как осталась вдовой, так и душа прочь… Ан, нет! Сын держит!

Подрос Николай, и мама ему невесту нашла. И всем бы хороша девушка – стройная, как березка, красивая, нежная, а не та… Сердцу ведь не прикажешь! Оно лучше всякого советчика разберет, что ко двору придется, а что лучше за калиткой оставить.

Пришлось самому за дело браться. Как пришел после службы, так и начал искать ту самую. Единственную.

Долгонько искал. Аж три года! Мама уже сомневаться начала, что он сам справится. А только судьба Николая сама нашла. Ехал как-то в соседний город по своим каким-то делам, а рядом с ним девушка в автобусе пристроилась. Красивая. Тут без разговоров. Но болтушка такая, что – держись! Так Николаю голову заморочила своей болтовней за те, без малого, полтора часа, пока автобус до города шел, что он не только свою остановку проехал, а и вовсе забыл, по каким таким делам и куда в тот день собирался. Звали девушку Еленой. И замуж она хотела так, что даже думать не стала, когда Николай спустя пару месяцев после знакомства все-таки нашел нужные слова и сделал-таки ей предложение.

– Согласна! – отчеканила Елена бодро, подставила щечку для поцелуя и приказала познакомить с мамой.

– А разве не нужно сначала к твоим съездить? Руки там попросить, как положено, и все такое? – Николай осторожно сжимал локоток своей возлюбленной, которая семенила рядом, постукивая каблучками.

– Нет! – отрезала Елена, даже не взглянув на жениха. – Нечего там делать! Сложно у меня все с родителями, Коля. Запойные они. Потому и живу одна. Сбежала, как только возраст вышел. Не хочу знать их больше! Ничегошеньки я хорошего от них не видала. И им меня теперь не видать как своих ушей!

Почему Лена была так сурова, Николай понял гораздо позже. При всей своей болтливости, о себе говорить она не любила и не желала. Но как-то раз, уже лет десять спустя после скромной их свадьбы, разоткровенничалась почему-то и поведала мужу о том, чем душа маялась.

– Отец у меня очень жестоким человеком был, Коля. Бил и меня, и маму. А та все терпела. Ни разу за меня не заступилась. Не запретила ему… Все твердила, что он мне добра хочет, а потому – учит… Только мне от его учебы выть хотелось и сбежать куда глаза глядят! Чем дальше – тем лучше! Подружки мои после школы домой бегут, а я еле плетусь… Все отдала бы за то, чтобы разрешили мне в школе ночевать оставаться! Хорошие отметки в дневнике или плохие – разговор один! Непутевая! Злость на мне сорвет и доволен! А мать, знай, поддакивает: «Не дело это, Леночка! Не огорчай отца!» Сама счастья не видала, и мне не надо… Я для нее всегда не дочкой была, а так – подай да принеси! Хозяйства, конечно, большого не держали, а какое было – все на мне. Если что с утра не успела управить вовремя – получала после школы на орехи так, что даже соседи пару раз приходили за меня заступаться… Погулять пойти с подружками – и думать нечего было! Отец не пускал. Да и подружек у меня особо не было. Кто захочет дружить с девчонкой, которая от собственной тени шарахается?

– Сейчас ты не такая…

– Да, Коленька. Давно уж не такая… И во многом благодаря тебе! Живу с тобой как у Христа за пазухой. Балуешь меня. Все в дом. О таком муже только и мечтать!

– Ну, уж!

– Молчи! Я знаю, о чем говорю! Рядом со мной настоящего мужчины никогда не было. Отец – не в счет! Ни помощи, ни защиты я от него не видала! Из-за него сейчас перед тобой виновата кругом…

– Почему это?

– Да потому, что продал он меня, Коля… За бутылку продал… Дружку своему закадычному. Мне тогда только-только семнадцать стукнуло. В пору вошла. Вот он и решил, что чем кто-то чужой, так лучше пусть выгода какая за это дело будет… И кричала я, и отбивалась, а только тот боров здоровый был… Скрутил меня, да и сделал, что хотел… А мать потом меня в город отвезла… От последствий избавиться… Порченная я, Коля. Через это и детей у нас нет… И рада бы, да не судьба… Ты прости меня…

– Будет! Не ты виновата! Не тебе и ответ держать!

Больше к этому разговору они не возвращались. Жили, как жилось. Работали. В отпуск ездили, как люди. Куда хотели, туда и ехали. Денег хватало.

Мать Николая Елена досмотрела честь по чести. Чуть не на руках носила. Благодаря хорошему уходу та еще два года продержалась после того, как ее со счетов все врачи скинули. А пока болела, предложила как-то Елене ребенка из детского дома взять.

– И Коля рад будет. Он детишек любит…

– Не могу, мама! Не просите! Знаю, что Коля о полноценной семье мечтает, да только я чужого ребенка полюбить не смогу… Всегда буду помнить, что не мой он… И не Колин. Я бы даже от другой женщины дитя его приняла. И вырастила бы как своего. Потому как Колин был бы… А совсем чужого – нет. Не смогу…

– Спасибо за честность! Но ты все-таки подумай. Любовь, она ведь такое дело… Наживное… Да что я тебе объясняю?! Ты и сама все знаешь.

– Знаю…

И ни разу больше на эту тему ни та, ни другая не заикнулись. А зачем? Все сказано…

Как матери не стало, Николай затосковал. Даже мужики на стройке