Война по обе стороны экрана - Григорий Владимирович Вдовин

без части стены. Убитая вроде бы и была оттуда. Задержана, потому, что «была за Россию и обладала информацией о передвижении русских». Это он так рассказывает. Какой информацией может обладать человек, вышедший из колонии через пролом в стене? Арестованный просит отстегнуть ему наручники, чтобы сходить в туалет. Его просьбу выполняют, и, пока возятся с ключами, я смотрю на крупные рабочие руки, кажется, что грязь в них въелась. Он потирает запястья. Кажется, что взгляд все время обращен куда-то далеко, он смотрит на все не конкретно, а куда-то за горизонт, сквозь тебя и сквозь себя. В ДНР ведь есть смертная казнь.

Находим воронку от попадания, из-под присыпанной земли на глубине торчат ноги женщины. Он рассказывает, как сделал выстрел – ему было немного интересно, как человек умирает, раньше он этого никогда не видел… Это он спокойно рассказывает прямо на камеру, в интервью. Но она в последний момент дернулась и пыталась закрыться – это естественный рефлекс, об этом говорит судмедэксперт. Выстрел пришелся в теменную часть. Солдаты с лопатами спускаются в яму, несколько движений – и они достают тело. Один из них сразу отбегает к дереву, его рвет. На улице тепло. Мы все стараемся дышать ртом.

Обстрел не прекращается – с каждым новым «выходом» и свистом мы инстинктивно все время падаем, приседаем, забегаем хоть за какие-то стены. Куда прилетит – никто ведь сказать не может, а летит энергично. Подразделения ДНР, дислоцированные здесь, предпочитают находиться в цехах. Там жгут костер и посмеиваются над нашими реакциями – говорят, мы сейчас находимся в самом центре артиллерийской дуэли. Одна батарея лупит по другой, которая отвечает. А мы где-то посередине между ними.

Второй обвиняемый. Второй следственный эксперимент. Дело происходит в поселке Мирный – тоже недалеко от «Азовстали». Он остановил двоих мужчин тридцати пяти – сорока лет для проверки, одному из них велел сказать «паляныца»[3]. Был послан, мужчина попытался уйти, но был убит очередью из трех выстрелов. Убийца говорит, что хотел стрельнуть одиночным под ноги, но автомат стоял на стрельбе очередью, и из-за отдачи ствол повело вверх. Кроме того, был пьян. Считал тогда, что поступил правильно. Сейчас так не считает. Мы беседуем о наказании – каким оно может быть в этой ситуации? Он смирился уже со всем – просит его судить. Я спрашиваю: и что? Сидеть в тюрьме, смотреть телевизор и получать трехразовое питание? Нет, говорит. Я согласен на расстрел. Он в курсе, что такая статья есть в УК ДНР.

У обоих убийц семьи и детей нет. Оба с востока Украины, один из Кривого Рога, другой вообще из Бердянска. В мирное время работали бы по своим мирным специальностям – один докером в порту, второй электриком. Но все вышло вон как, совсем по-другому. Очень невеселая съемка, вообще веселого крайне мало последнее время.

Мне теперь становится понятно, почему местные солдаты армии ДНР, которые и доставали тело, ездят на машине с прицепом. Собирают по району тела.

Прокурорские под обстрелом решают не заполнять какую-то ситуационную схему, а сделать это потом. Нарушение признано незначительным, всем нам хочется поскорее убраться из этого места.

«Азовсталь» – это уже целый набор пейзажей в дыму с высоченными трубами, который мы наблюдали в разных ракурсах и конфигурациях с разных точек города. Мы уже были везде вокруг него, но пока не были внутри. Но это неминуемо произойдет, все к этому идет.

Кто был на металлургических предприятиях, понимает, о сооружениях каких масштабов идет речь. Доменные печи высотой с многоэтажные дома, причем во время сьемки мы находимся, как правило, примерно в середине конструкции, то есть вниз еще столько же, ведь туда должен подъехать локомотив со специальными вагонами, в которые после выпуска польется чугун. Сам так называемый «выпуск» – очень красочная и зрелищная процедура. Специальным длинным сверлом внизу печи протыкают какую-то технологическую корку, начинают бить искры, и в их фонтане можно с удивлением заметить человека, кажущегося в этот момент просто невероятно маленьким, который в специальном войлочном костюме, не боящемся капель раскаленного металла, поправляет бур и пускает чугун. Потом он стоит рядом с нами и смотрит на эту льющуюся реку красного металла, которая отражается у него в специальных очках, – это самая распространенная фотография металлурга за всю историю фотографии. Такой же горновой (памятник) со своим инструментом стоит на въезде в Мариуполь со стороны Донецка. Своими глазами я его еще ни разу не видел. Но очень жду этого момента. Это своеобразный символ, дух города.

* * *

В мариупольском порту все завалено железом Ахметова. Везде написано Azovstal. И страна-получатель – Турция, Европа. Металл – в огромных катушках и листах. Между ними и ногами кранов можно ходить долго – пространства огромные. На окраине территории порта в сторону «Азовстали», которая отсюда видна тоже, идет сильный бой. Это и громко, и мощные прилеты видны даже не вооруженным взглядом. Мы приехали сюда снимать эвакуацию моряков с кораблей, которые стоят в этой части причала и к которым сейчас можно приблизиться. Поднимаемся на огромный сухогруз «Азов. Конкорд». Флаг Мальты, но вся команда – русская, кроме двух азербайджанцев, которые улыбаются широко, но рассказать что-то связное не получается, несмотря на то, что желание сделать это явно есть.

Беседуем с капитаном на мостике. Показывает запись в судовом журнале – говорит, я это все рассказывать не хочу, там все написано, читайте.

Читаем. 24 марта, 12 часов дня. Поднялись на борт 7 вооруженных человек. Команду собрали в рубке, положили лицом вниз. Капитану и старпому надели наручники. По очереди брали каждого члена экипажа, вели в каюту, надо было выдать: паспорт загранпаспорт, удостоверение личности моряка, СНИЛС и все, что есть еще. Телефон и ноутбук тоже. Деньги – тоже. Когда все это собрали, говорят: а теперь давайте выбирать, что делать – выведем вас на «Азовсталь», разденем и привяжем на самом видном месте. Или в городе – тоже разденем и закуем в цепи в центре. Чтобы вас убили ваши же. (Что-то с раздеванием у них там не порядке на ментальном уровне.) Или просто расстреляем вас.

У боцмана и еще нескольких членов экипажа паспорта крымские. От них азовцев вообще корежило.

Боцман, подавая по трапу свой чемодан нашему военному: «Вы не представляете, что это такое было!» – когда наши пришли. Он очень широко улыбается. «Когда на борт поднялись и сказали, что из ДНР, я думал, у меня сердце выпрыгнет из груди. Когда лицом вниз лежали, они рассказывали, как нас убьют,