Война по обе стороны экрана - Григорий Владимирович Вдовин

– громкая и крикливая, но очень маленькая машина ВАИ ДНР, от всех требует остановиться и пропустить нас.

Просто глядя в окно от нечего делать, я с удивлением замечаю группу спецназа, которая по-настоящему, лежа и по-боевому, держит под прицелом дорогу, по которой мы только что проехали. Успеваю заметить снайпера и пулеметчика, вдалеке за ними вижу их транспорт. Такого раньше тут не было – потом мы узнали, что это была как раз попытка прорыва с завода Ильича, когда не захотевших сдаваться, но захотевших попробовать уйти ловили по окрестным полям и «шлепали мухобойками», как выразился один мой коллега. Эта группа, получается, и была одной из таких мухобоек. Надо понимать, что это глубокий тыл, и куда-либо добраться на Украину, даже если из окружения и удастся выйти, нереально. Им, как мы знаем, и не удалось, но меры были приняты суперперестраховочные.

* * *

Это первый выезд иностранных журналистов в Мариуполь. Их специально привезли из Москвы, собирали пул, и попасть в него было несложно, насколько я понимаю – было бы желание. Естественно, с удовольствием это сделали разные левацкие товарищи, а также коллеги из арабского мира, Латинской Америки и Индии. А также и уважаемые европейские СМИ были замечены тоже. Я общался с журналистами из ТФ1 и «Фигаpо», что, кстати, показательно, ведь во Франции, особенно в преддверии второго тура выборов президента, тема пересмотра отношений с Россией очень и очень находится в повестке. Из немцев – Томас из «Антишпигеля», личность, безусловно, примечательная и яркая. BBC и CNN, разумеется, не было.

Дорогу я знаю уже очень хорошо – напрямую по автостраде нас не повезли, хотя проезд уже давно открыт. После Еленовки сворачиваем на Докучаевск, и становится понятно, что будет долго. Своими машинами ехать запретили, поэтому, собственно, мы и находимся в этом автобусе.

По дороге, уже на Мариупольской окружной, есть интересное место – полотно асфальта проходит между двух холмов, справа и слева. Каждый раз я отмечаю взглядом – совершенно идеальное место для засады. И в этом месте очень много следов, говорящих о том, что здесь что-то было, довольно серьезное. В холмы упираются гусеничные следы, многочисленные развороты видны на асфальте, какая-то «коробочка» ломанулась прямо через деревца, но потом изменила направление, оставив после себя загнутые и сломанные стволы с белыми заломами. Все усыпано гильзами – мы как-то останавливались в этом месте. Пятно вытекшего масла, следы чего-то сгоревшего, разбросанный хлам и тряпье – как будто со старой антресоли на даче вытряхнули самый старый и забытый ящик. Сожженной техники нет, бинтов и крови не видно было тоже, что тут произошло – мне так и осталось непонятным, но здесь было что-то очень резкое, очень интенсивное, очень быстротечное. Очень опасное.

Перед отправлением от «Парк Инна» в Донецке в салон заходит командир спецназа для проведения инструктажа. Его пытаются снимать, но он возражает. Прежде чем он начинает говорить, представитель пресс-службы Минобороны просит через переводчика донести до всех присутствующих, что все вольны автобус покинуть, а если мы остаемся, то этим подтверждаем, что осознаем опасность мероприятия и возможные последствия. Никто не вышел.

Дальше слово берет командир «тяжелых». Если свистит – падать на землю и искать глазами его ребят, которые выведут в безопасное место и скажут, что делать дальше. Голову накрывать руками, открывать рот, можно орать – это облегчит возможные последствия контузии. Из кольца спецназовцев не выходить, не разбредаться. Без бронежилета и каски находиться нельзя. Если говорят бежать – надо бежать. Инструктаж очень короткий, но чрезвычайно насыщенный по энергетике. Коллеги переводили на английский. Один человек в итоге вышел.

В первый день мы всем этим табором ездили в Волноваху. Во второй день – в Мариуполь. Естественно, ведь он сейчас в топе мировых новостей, и попасть сюда – профессиональная удача для любого журналиста. Это совсем не то, что рассказывать о происходящем дистанционно, а о происходящем сейчас так или иначе рассказывают все.

Пунктов для работы предусмотрено три. Это гуманитарный центр на въезде (в просторечии «Метро», по названию бывшего магазина, на базе которого все и происходит, но в Минобороны избегают этого названия, так как компания объявила об уходе из России, и «нечего ее лишний раз пиарить»).

Людям раздают продуктовые наборы и хлеб. Что тут снимать нам, я, честно говоря, не понимаю – накануне мы сделали репортаж о всем этом журналистском Вавилоне, раздачу гуманитарки снимали неоднократно, во Второй больнице были (это вторая точка) и в драмтеатре – тоже (третья точка). Сюжеты были отовсюду. Поэтому я просто слоняюсь с микрофоном, заткнутым за бронежилет, оператор снимает что-то невразумительное: если моя команда предоставлена сама себе, результат получается соответствующий.

Иностранные журналисты выпадают, конечно, в совершенный осадок – ничего подобного они никогда не видели. Это самый выезд в город, где все дома черные, сгоревшие, как раз на этих крышах и сидели первые украинские птуристы-джавелисты, встречая наши танки. С крыш их выкуривали – зачастую с самими крышами. Люди дисциплинированно выстраиваются в очередь, своей деловитостью и обыденностью для них происходящего увеличивая градус сюрреализма. Подходить и общаться можно со всеми, но я уже очень хорошо знаю, что будут говорить эти люди. Как правило, ничего – они слишком замучены и устали ото всего, что ворвалось в их жизнь без всякого предупреждения чуть больше месяца назад. Понятно, что могут наговорить и совершенно некомплиментарных вещей. И я с удивлением и некоторым удовлетворением отмечаю, что иностранцев никто не «пасет» и особо не слушает, что они там снимают. Кстати, негатив резко пошел на спад, как только в городе закончилось спиртное – алкогольный склад, найденный после штурма целым, быстро опустошили, и первое время было непонятно и не очень приятно, как в такой ситуации может находиться такое количество совершенно пьяных людей. Но спиртное кончилось. Пьяных нет.

Женщина с плачем рассказывает что-то испанцам. Я потом аккуратно интересуюсь – о чем была речь. Она рассказывала, что в их районе приходится ловить голубей – настолько ситуация с едой сложная. Мы рассказывали об том тоже, и в нашем сюжете я показывал даже самодельное приспособление для ловли птиц. Хорошо жить рядом с «Метро», но в отдаленные районы, а особенно в которых еще грохочет, гуманитарка добирается, как правило, или плохо, или редко. Люди приезжают сюда на велосипедах. Замечаю женщину с грудничком на руках. Папа стоит рядом с двумя пакетами, довольный. Рассказывают, что живут в частном доме, события пережили в подвале и совершенно неожиданно для себя оказались обладателями богатства – собственного