Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв

авантюрный армянин. Он стал заигрывать с молодой официанткой, и она написала ему на салфетке свой номер. Но звонить наш ара не стал — девушка была слишком молода для его острых специфических вкусов, он взял её телефон для развлечения, а интересовался он всегда женщинами за сорок — изюм для него был слаще винограда.

Кормят в Banane хорошо, вкусно и разнообразно, не имеет смысла перечислять все блюда. Стейк могу выделить. Плюс кальян. Летом грибница Bananы прирастает сверху верандой с плюшевыми креслами и столиками. Там, кстати, я и познакомился с Раллистом, нашим водителем и службой безопасности в одном лице. Мы забились в Banane, в которой я не был больше с того, первого раза несколько месяцев назад. И тогда на меня снизошло откровение. Выйдя из «Донбасс Паласа», куда я заходил по делам, я ввёл в поисковик соответсвующий запрос, и внезапно обнаружил, что Banana club находится рядом, наискосок через дорогу. Ещё одни пазлы Донецка сомкнулись в моей голове.

Как правило, с приближением к фронту увеселительных мест становится меньше. Близость смерти отрезвляет, это последний шанс, когда многое можно переоценить и, возможно, исправить. Но островки веселья оставались в Донецке, окраины которого нещадно бомбили ещё до начала СВО, а с началом новой военной кампании и в центр стало активно прилетать. Многие из легкомысленных заведений закрылись, прежде всего в отсутствие кворума, но один непотопляемый островок беззаботности оставался — это клуб Time. Это единственный ночной клуб, который функционировал во время активизации военных действий. Он так и оставался ночным и функционировал в очень позднее время суток по выходным, когда почему-то, согласно регламенту, введённому властями, комендантский час не действовал. Хотя война под Донецком шла без перерыва даже на обед.

В «Time» я попал только один раз, так как не любитель подобных заведений, тем более во время войны. Война в моём представлении — это строгий пост, аскеза с обильным жертвоприношением, а не танцы. Хотя… Возможно, я не прав. Вот, Семён Пегов, у которого гораздо больше опыта, когда едет на войну снимать репортаж, в машине врубает полюбившуюся ему в тот момент жизни музыку на полную. Семён с самого утра раскрывает и рвёт свой метафорический баян и мне, когда я еду с ним в автомобиле, приходится вкладывать в уши беруши, чтобы сосредоточится на какой-нибудь умной и свежей мысли, которые имеют привычку осторожно приходить ко мне именно утром, а не днём, в разгар которого происходит чёрт знает что, и ты в силу выбранный тобой профессии военного журналиста можешь оказаться чёрт знает где. Например, там, где небо трещит по швам от грохота, а тебя пытаются заптурить.

И это была идея Семёна привести тех двух морпехов в Time. Мы подружились с одним подразделением 810-й бригады, которую бросили на штурм Мариуполя. Это было начало мая, штурм города практически завершился, город лежал в закоптившихся развалинах. Морпехи стояли в окружении Азовстали, расквартировавшись в частном секторе, а заблокированные азовцы вот-вот должны были сдаться или умереть. Итог штурма Мариуполя был ясен и нагляден, а нацики, как известно, выбрали плен. Тогда мы победили, и мы заезжали к крымским морпехам праздновать победу со свежим мясом для шашлыков. И в тот майский вечер мы привезли из-под Мариуполя в Донецк из дружественного нам подразделения сержанта и рядового, чтобы они прошли курсы БПЛА, которые мы патронировали. Это сейчас всё небо жужжит от fpv, летают «бабы-яги», «молнии» и «Ланцеты», а тогда обычные мавики на фронте, тем более в регулярной российской армии, были в новинку.

Морпехов мы поселили в гостинице, дело было уже поздно вечером, и Семён предложил отвезти ребят поужинать в Time. «Там офигенно готовят перепёлок!» — мотивировал он.

Перепёлки, действительно, оказались вкусными. Но было немного стыдно находиться с морпехами в клубе, когда ужасная, жгучая и гремучая война шла буквально в десятке километров от этого места танцев, еды и веселья. Было странно при этих обстоятельствах видеть компании праздных мажоров, которые почему-то ещё не перевелись в Донецке, они веселились и отдыхали, выпивали и ели, танцевали и курили кальяны.

За стойкой работал диджей, ударяла по низам музыка, под потолком вертелся дискотечный шар, стробоскопы прорезали пространство танцпола, лучи светомузыки выбрасывали на стены разноцветные мячики. Под ультрафиолетом белые зубы светились, кожа темнела — ты находился в дискотечном аду. Под музыку в конвульсиях дёргались или плавно шевелили своими округлыми формами девушки, и было как-то странно всё это наблюдать, в то время как в Мариуполе, в котором прошли тяжёлые бои, разрушившие город, люди голодали и бабушки радовались обычному хлебу, а мужчины — протянутым сигаретам. Морпехи были смущены, оказавшись в такой обстановке, и мне подумалось, что это было плохой идеей их сюда пригласить. Не за это же они воевали? Не за такой русский мир? Потом мы выпили, за Победу, алкоголь сгладил контраст, но я испытал огромное облегчение, когда покинул клуб и вышел на свежий воздух.

Но, возможно, так и выглядит современная Вальгалла? Где вечно пируют храбрецы, умершие с оружием в руках? Не знаю, не знаю… в противовес языческим преставлениям моё воображение рисует молочные реки и кисельные берега, а также бесконечные сады и поляны цветов, где слышится шелест листвы и шорох ангелов, разносятся звонкие переливы птиц и радостное щебетания девушек, которые обмазывают бальзамами и травами израненные в бою и измученные страданиями тела солдат, оживляя их и готовя для вечной жизни.

Недалеко от Bananы, а точнее, в соседнем доме (оцените концентрацию донецких рестораций!) есть ещё одно подвальное помещение, где тебя прилично накормят. Это Happy Life — впервые я спустился в него тоже в самом начале СВО — передвигаясь из ресторана в ресторан, я пользуюсь незыблемым правом автора и совершаю прыжки во времени, нарушая хронологию.

В первые дни военной операции Happy Life облюбовали журналисты и по вечерам собирались там во множестве. Вообще, в разных горячих точках мира ты видишь одни и те же лица. Мы, военкоры, ищем кровь, пот и слёзы, а для себя лично — дозу адреналина и, подобно стервятникам, мы слетаемся туда, где бедствия, смерть и разрушения, чтобы зафиксировать как самые грязные и низменные, так и самые благородные проявления человеческой натуры. И в Нappy Life ты встречался с теми, кого видел последний раз в Степанакерте осенью 2020 года или с кем недавно расстался в Астане в минувшем