Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв

пельмени ручной лепки. Можно попросить запечь окуня и лосося. На десерт заказать штрудель, например, я часто так делал. И это всё на заправке! Такое обилие блюд подразумевало наличие алкоголя и он — та-дам! — всегда имелся в наличии! Это же Дэ-Нэ-эР, детка! Здесь на заправках продают алкоголь! И ты мог спокойно хлопнуть рюмашку, чтобы комфортно себя чувствовать в городе, который бомбили изо дня в день. И гаишники слова бы тебе не сказали, так как останавливать машину, в которой едут военные, считалось плохим тоном. А ты одевался как военный, в камуфляж и горку, да и оружие у тебя имелось.

На «Роуте» ещё и готовили коктейли, разнообразие которых могло соперничать с количеством многочисленных салатов. Порой в каком-нибудь московском клубе такого выбора не найдёшь. По заказу тебе тут же приготовят «Маргариту», «Дайкири», «Хиросиму», «Мохито», «Санрайс», «Пина Коладу» и другие известные и малоизвестные алкогольные миксы. Была и простая «Отвёртка», например. И напоминаю, речь идёт о заправке. Хотя, пожалуй, не будет ошибкой сказать, что «Роут» — это бар-ресторан, где ещё автомобилям наливали бензин. Летом в жару рядом с бензозаправкой разбивали веранду, и ты мог на свежем воздухе попить пивка и выкурить сигаретку, глядя как в город заезжают и выезжают гражданские автомобили и военные машины — «Уралы», танки, «Грады».

Нужно обязательно упомянуть ещё одно важное преимущество «Роута» — он работал 24/7, в то время как другие заведения, включая магазины, закрывались к началу комендантского часа, а то и раньше. Порой ты возвращался с выезда поздно, ты был голодный и твой домашний холодильник был пуст, как и твой желудок. В отличие от головы, которая наполнилась яркими впечатлениями ушедшего дня, потому что ты приехал с фронта. И ты отправлялся на «Роут» — по-моему, единственное тогда место в Донецке, где можно было поесть в любое время, даже самое позднее, кухня работала там круглосуточно. Также 24 часа в сутки там наливали и алкоголь. Конечно, чтобы добраться до «Роута», требовалось наличие документов, позволяющих тебе находиться на улице во время комендантского часа. Но они, как и оружие, у тебя имелись.

К сожалению, через год после того, как ДНР стала частью России, пищевой рацион и режим работы на «Роуте» изменились. Кухня стала работать только до полуночи, а из меню пропал весь алкоголь — согласно российским нормативам спиртные напитки на заправках продавать, а тем более, наливать, нельзя. По-моему, только пиво бутылочное можно всё-таки сейчас купить, когда я последний раз заезжал, оно было в продаже.

Что тут поделаешь. Пришла Россия, и наступил конец вооружённо — восторженной анархии. Гаишники стали останавливать автомобили, в которых ехали люди в военной форме и проверять у них документы. Меня как-то спросили за мигалку, которую я купил на рынке. Пришлось её спрятать до других времён.

Самым первым ресторанным заведением, которое я посетил в Донецке, стал Banana club. За ленту я заехал ещё до начала СВО, но уже после объявления эвакуации. Я ещё плохо ориентировался в незнакомом городе, в моём сознании город вырисовывался пятнами, я только-только начал ощупывать Донецк и не понимал, где нахожусь, в центре или далеко от своей гостиницы. Мы ехали по городу на автомобиле, останавливаясь то у военторга с камуфляжем — там меня, питерского денди, одели в горку — то у хозяйственного, где мы приобрели верёвки, канистры, болгарку и другую утварь, необходимую на случай войны. Потом мы остановились у торца серого пятиэтажного кирпичного здания с вывеской Banana и спустились в подвал. Впоследствии оказалось, что от Bananы до Централя, где я вначале поселился, идти около полукилометра по главной улице Артёма, рассекающей город пополам. То есть, недалеко.

Весьма фривольное название клуба вполне соответствовало его содержанию. Внизу мы обнаружили лабиринты, которые вели к столикам и кабинкам, где падал приглушённый свет, создающий необходимую тень, в которой можно было интимно уединиться и не скучать. Клуб был оформлен модно и молодёжно. Плазменные нити, перекручиваясь и светясь, создавали надписи, танцпол переливался ультрафиолетом. На стенах висели картинки со знаменитостями в стиле поп-арт. Вся окружающая обстановка взывала к разврату. Надо думать, что здесь по вечерам и происходило грехопадение, свойственное молодёжи, находящейся в периоде гормонального взрыва. Мне сразу почему-то подумалось, что я попал в какой-то блядюшник. Но для нужного антуража явно не хватало посетителей мужского пола. Когда мы спустились в этот подвальчик греха, там было довольно пустынно, сидело всего две женские компании, весёлые участницы которых заинтересованно поглядывали по сторонам. Дело в том, что в Донецке шла тотальная мобилизация, многих парней призвали, а кого не призвали, сидели не по клубам, а дома и носа на улицу не показывали, рассчитывая, что не призовут.

Очевидно, что в донецкой Banane не только ели, но и активно налаживали межгендерные связи. Вообще, как известно, Эрос и Танатос часто следуют рука об руку, да и поблядовать, судя по всему, было в местных южных традициях. Причём не только у мужчин, но и у женщин принято ходить на сторону. Женщины южнославянского типа, метафорически выражаясь, если не с яйцами, то крепко могут за них схватить. Не ты их выбираешь, они выбирают тебя.

Знакомый ополченец, приехавший воевать за русских с «Большой земли», рассказывал мне историю, как он с товарищами приехал с передовой в Донецк в увольнительную на ночь. Они заселились в гостиницу в достаточно позднее время, все увеселительные заведения были закрыты, и добровольцы ненавязчиво потребовали женский досуг у администратора. Согласилась утолить жажду ребят женщина, которая работала на смене. Согласилась добровольно и поочерёдно. Потом разговорившись с ней, парни узнали, что её муж тоже служит в ополчении, и ребят захлестнуло чувство вины, которое они стали заливать водкой. Но алкоголь не помог — им всё равно было стыдно.

Не будем ханжами, не будем винить и осуждать участников этой истории, тем более, человек, который мне её рассказал, погиб. Бог, я уверен, всех их простит и там, в запредельных пространствах, разберётся, что кому что воздать и как наказать нас за наши грехи.

В следующий раз, когда я спускался в Banany, там было уже шумно. Волны мобилизации схлынули, и вместе с девушками сидели и парни, кто в камуфляже, кто нет. Приемлемый паритет между инь и янь был соблюдён. Мы же в Донецке продолжали интересоваться только войной и едой, но в тот раз в нашу компанию затесался весёлый и