Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

с него основную долю обычных обязанностей, дабы он всецело посвятил свое время фенианизму». Напрямую подчиняясь главе CID Ховарду Винсенту и Министерству внутренних дел, Уильямсон и его люди должны были заниматься сбором «разведывательных данных о сторонниках ирландской автономии [гомруля] и их симпатизантов в парламенте и иммигрантских кругах». Сам отдел тоже стал мишенью террористов, когда в том же году, несколько позже, в «Ярд» пришло анонимное письмо с угрозами взорвать все публичные здания Лондона и «снести Уильямсона с его стула». Указывалась даже дата планируемого нападения: 30 мая 1884 года. Увы, предупреждению не вняли[522].

Однако это были не пустые угрозы: в намеченный день, в начале десятого вечера, лондонский Вест-Энд содрогнулся от трех мощных взрывов. «[Улица] Пэлл-Мэлл, Сент-Джеймс-стрит и Сент-Джеймс-сквер сотрясались от свирепых разрывов, — сообщала The Times. — Звук был такой, словно один за другим разорвались три артиллерийских снаряда».

Две бомбы сдетонировали на Сент-Джеймс-сквер возле «Нового Карлтонского клуба», разворотив мостовую, разбив окна, погасив газ в уличных фонарях и ранив 10 человек. Третья бомба взорвалась менее чем в миле оттуда — в самом Скотленд-Ярде, напротив паба «Восходящее солнце». Разрушилась та часть здания, где размещались штаб-квартиры CID и Особого ирландского отдела.

Как выяснилось, кто-то заложил бомбу в туалет («постыдно-темную комнатушку», если верить The Times), расположенный в северо-западном углу здания и «защищенный большим железным ставнем». Этот ставень, сорванный взрывом, долетел до противоположной стороны улицы. «Стену здания проломило наружу, — рассказывал один из очевидцев, — к тому же взрывом сильно разрушило трактир напротив, ранило нескольких человек, которые там сидели». Среди пострадавших оказались также полицейский констебль и извозчик: в обоих попали разлетающиеся обломки. К счастью, в момент взрыва в здании центральной полицейской конторы никого не было. Один из тогдашних детективов «Ярда» вспоминал[523]:

Тот самый стол, за которым я обычно работал, разлетелся на куски… Мы так и не установили, каким образом привели в действие адскую машину, хотя, конечно же, обломки и осколки изучались весьма тщательно; однако мы не нашли никаких улик или следов, какие помогли бы нам сделать определенные выводы. Не могли мы и указать с уверенностью, кто были исполнители злодеяния; впрочем, мы заподозрили двух человек, неких Бёртона и Каннингема, — шесть месяцев спустя их арестовали за соучастие в серьезном взрыве, произведенном близ лондонского Тауэра. Обоих приговорили к пожизненной каторге. Вся эта история несколько месяцев вызывала некоторое замешательство в Скотленд-Ярде; мы не могли утешаться таким же манером, как хозяин «Восходящего солнца»[524].

Четвертое взрывное устройство, заложенное у основания колонны Нельсона на Трафальгарской площади, не сдетонировало. Но кампания террора на этом не окончилась. В декабре 1884 года взрыв бомбы на Лондонском мосту убил на месте двух террористов, которые ее закладывали. Однако самое дерзкое нападение произошло 24 января 1885 года, когда три бомбы взорвались в лондонском Тауэре, палате общин и еще одной части парламентского комплекса — зале Вестминстер-холл. Взрывы вызвали масштабные разрушения, но никто серьезно не пострадал.

The Daily Telegraph требовала выразить «всеобщее негодование» по поводу этого «возмутительного, дьявольского злодеяния» и задавалась вопросом, насколько эффективна работа Скотленд-Ярда. «Может быть, все его инспектора постоянно дремлют, а все его детективы погрязли в распутывании бесконечных нитей, этих пресловутых „улик“, которые они вечно находят и которые никогда толком не расследуют? — издевательски вопрошала газета. — Неужели эта „язва, опустошающая в полдень“{56}, настолько загадочна, что Министерство внутренних дел пребывает относительно нее во мраке неведения, пока не завидит вспышку, и пробуждается, лишь заслышав звук взрыва?» Другое издание, газета The Referee, высказывалось на сей счет еще более саркастически: «Как известно, все дается тому, кто умеет ждать, а потому динамитчики рано или поздно сами явятся в полицию. Наша полиция терпеливо ожидает, чтобы они добровольно вошли в здание Скотленд-Ярда и сдались»[525].

Казалось, общество и пресса не жалеют яда, обсуждая неспособность полиции побороть «язву». Ведь организация не сумела уберечь от террористов даже собственное здание. Как отмечает «Официальная энциклопедия Скотленд-Ярда», полицейская некомпетентность (быть может, мнимая, но публика была в ней убеждена) «во многом способствовала ухудшению репутации Столичной полиции в годы, предшествовавшие делу Джека-потрошителя»[526].

Ситуацию не особенно исправило назначение сэра Чарльза Уоррена на должность комиссара полиции в марте 1886 года, после отставки сэра Эдмунда Хендерсона. «Человек военный по подготовке и склонностям», Уоррен столкнулся с обвинениями в «милитаризации нашей полиции». Почти с самого начала его правление (омраченное беспорядками и громкими провалами) рассматривалось как далекое от совершенства. Народные волнения на Параде лорд-мэра 1886 года сразу задали этому правлению неверный тон. Вскоре полиция по ошибке арестовала портниху Элизабет Касс за то, что она якобы занималась проституцией на Риджент-стрит. На нее обрушилась волна общественного возмущения, однако в конце концов суд ее оправдал. Эта история вызвала в обществе большие споры, и парламент даже потребовал отдельного разбирательства[527].

Ну а потом настало британское «кровавое воскресенье». 13 ноября 1887 года большая толпа демонстрантов собралась на Трафальгарской площади, протестуя против безработицы и жестких мер, применяемых правительством к сторонникам ирландской независимости. Сборище стало пощечиной для Уоррена, который незадолго до этого запретил проводить на площади подобные мероприятия. В результате стычки между демонстрантами и примерно 2000 констеблей, которым помогали конные служители порядка, десятки пострадавших попали в больницу.

«В ходе столкновения полисмены без особого разбора применяли оружие, — сообщала The Shields Daily Gazette, — народ же, вооруженный железными прутами, кочергами, газовыми трубами, короткими палками и даже ножами, атаковал полицию самым решительным манером». Двух полицейских пырнули в спину устричным ножом; один получил удар ножом в подбородок. К моменту, когда все кончилось, сотни людей были арестованы или госпитализированы. «Полицию, вышедшую из-под контроля налогоплательщиков, используют для подавления прав самих же налогоплательщиков, — жаловалась газета The Northern Echo, — и теми, кто не предпринял никаких усилий, дабы управлять собой, теперь деспотически управляет сэр Чрл. Уоррен»[528].

«Ярд» зашатался под градом публичных унижений. А вскоре ему довелось столкнуться с убийцей, подобных которому мир еще не видел.

* * *

Подробности хорошо известны и без нас. Поздним летом и осенью 1888 года пять женщин (все — проститутки, в основном промышлявшие в ист-эндском районе Уайтчепел) встретились со смертью на территории радиусом примерно одна миля. Все началось в предрассветные часы пятницы, 31 августа. В 3:45 двое шедших на работу мужчин обнаружили на Бакс-роу (ныне — Даруорд-стрит) обезображенное тело 45-летней Мэри Энн Николс. Глубокий разрез поперек шеи почти отделил ее голову от тела. Живот был частично взрезан «каким-то ножом