Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

с длинным лезвием, средней остроты, использованным с большой силой». Неделю спустя, рано утром в субботу, 8 сентября, изувеченное тело 47-летней Энни Чапмен было найдено во дворе позади меблированных комнат по адресу Ханбери-стрит, 29. Убийца перерезал ей горло, вскрыл живот и поместил «лоскут стенки живота» и «все тонкие кишки» близ головы лежащей жертвы, у ее правого плеча. Еще кое-какие внутренности он уложил у левого плеча, после чего скрылся, унеся с собой матку, часть вагины и почти весь мочевой пузырь[529].

«Субботним утром, — сообщала The Morning Post, — квартал Уайтчепел оказался охвачен ужасом, граничащим с паникой, после выявления еще одного варварского убийства». Поначалу подозрения крутились вокруг «бесшумного ночного кошмара» по кличке Кожаный Фартук — таков был любимый наряд этого местного жителя, известного жестоким обращением со здешними уличными женщинами. В загадочной фигуре Кожаного Фартука полиция опознала портного по имени Джон Пизер{57}. Его арестовали, однако так и не смогли выстроить против него сколько-нибудь убедительное обвинение[530].

27 сентября в лондонское агентство Central News пришло письмо от человека, утверждавшего, что он и есть убийца. Судя по марке, оно было отправлено двумя днями раньше. Написанное красными чернилами послание отличалось каким-то развязно-залихватским тоном:

Последнее дельце вышло шикарное, дамочка и пикнуть не успела. Им меня ни за что не поймать, я свою работенку обожаю и хочу начать сызнова… Нож у меня расчудесный, острый-преострый, хочу прямо сейчас приступить к работе, если выпадет шанс, так что удачи мне.

Подпись гласила: «Джек Потрошитель». Хотя полиция сомневалась в том, что письмо действительно написал убийца, это послание подарило ему имя, которое надолго переживет его зверства.

30 сентября, в воскресенье, через три дня после того, как журналисты получили письмо, Потрошитель совершил в предрассветной тьме еще два нападения. Он перерезал горло 43-летней Элизабет Страйд во дворике под названием Датсфилд-Ярд (на Бернер-стрит), однако не стал издеваться над ее телом. Не прошло и часа, как на Майтр-сквер (находящейся чуть западнее) он убил и искромсал Кэтрин Эддоуз: перерезав ей горло, рассек лицо до кости, извлек внутренности. Забрал с собой ее сердце и часть матки. После этого двойного злодеяния паника в обществе, разумеется, обострилась. «Повсюду царит сильнейшая тревога… — писала The London Daily News. — Везде, где на улицах горят фонари, даже под моросящим дождем и в тумане, разворачиваются страницы самых влиятельных газет, и кучки слушателей, охочих до новостей, собираются вокруг чтеца, дабы узнать, какой новый ужас явился по пятам предыдущего»[531].

А как насчет Джека? Та же газета предполагала:

Преступник, который, что вполне вообразимо и даже чрезвычайно вероятно, свободно разгуливает по улицам, сейчас, вне всякого сомнения, наблюдает за всем этим клокочущим волнением, прислушиваясь к разговорам пораженных ужасом людей с их догадками и спорами, и мысленно похваляется чудовищными подробностями своей работы, посмеиваясь над замешательством целой армии полисменов, над уликами, которые им полагалось бы расследовать, над предположениями, которые им приносят, над производимыми время от времени арестами[532].

Через два дня после кровавого двойного убийства The Times опубликовала письмо читателя по имени Перси Линдли. «Профессионально занимаясь разведением собак-ищеек и зная их достоинства, — писал Линдли, — я почти не сомневаюсь: если ищейку вывести на еще свежий след убийцы, она, вполне возможно, сумеет сделать то, чего не удалось сделать полиции». Заинтригованный такой идеей (и отчаянно стремившийся добиться хоть какого-то прорыва в деле), Уоррен обратился к Эдвину Броу, почтенному заводчику ищеек, жившему в Скарборо, и спросил, не мог бы тот привезти в Лондон пару собак «для испытания их способностей касательно умения идти по следу, оставляемому запахом человека»[533].

4 октября Броу прибыл в Лондон с двумя своими лучшими ищейками Бурго и Барнаби — «великолепными животными», по оценке одной из лондонских газет. Морозным утром земля в Риджентс-парке «была покрыта толстым слоем изморози», однако собаки успешно прошли по следу незнакомого им человека (организаторы эксперимента дали ему 15 минут форы на старте). Ночные испытания в Гайд-парке, во время которых собак не спускали с поводка, также оказались успешными. Как-то утром Уоррен посетил несколько таких испытаний, в двух случаях даже «сыграв роль преследуемого». В холодную погоду собаки работали медленно, «однако продемонстрировали, что могут выслеживать совершенно незнакомых им людей, на чей след их навели». По наблюдениям одного репортера, Уоррен «казался довольным результатами испытаний, хоть и не выразил в разговоре с присутствующими сколько-нибудь определенного мнения на сей счет»[534].

Считается, что это было первое испытание эффективности служебно-розыскных собак для полицейской работы современного типа. Разработали планы «немедленной отправки животных на место происшествия в том случае, если произойдет еще одно убийство», однако Уоррен не стал обещать, что приобретет этих собак для Скотленд-Ярда. Раздосадованный Броу покинул Лондон, увезя с собой Бурго и Барнаби. Эта новость даже не просочилась в CID — факт, который скоро принесет полиции новые унижения[535].

* * *

Кадровая чехарда в высших эшелонах CID мешала Управлению уголовных расследований работать как следует. Джеймс Монро, сменивший в 1884 году Ховарда Винсента на посту главы управления и первого помощника комиссара «Ярда», ушел в отставку уже в самом начале расследования дела Потрошителя. Монро, адвокат и государственный чиновник, прежде служивший генеральным инспектором полиции в Бомбее, хотел, чтобы CID обладало большей автономностью, и полагал, что Уоррен «правит слишком уж железной рукой, его людей такое не устраивает». Джеймса Монро в свою очередь сменил доктор Роберт Андерсон, бывший сотрудник разведки, помогавший Министерству иностранных дел разбираться в вопросах террористической деятельности фениев. Не успев занять пост руководителя CID, Андерсон ушел в двухмесячный отпуск, заявив, что ему нужно лечиться от переутомления. Как выяснилось, он выбрал для этого весьма неудачное время. В тот самый день, когда Андерсон отбыл в Швейцарию, Потрошитель убил двух уже известных нам женщин — Страйд и Эддоуз. Министр внутренних дел отправил Андерсону отчаянное послание, заклиная его вернуться. «Конечно же, я повиновался», — писал потом Андерсон[536]. Тем не менее он считал, что разбор дела о кровавых злодеяниях в Уайтчепеле — задача не самая насущная:

По возвращении я обнаружил, что в обществе царит сильнейший страх перед Джеком Потрошителем. Когда чинные и флегматичные англичане все-таки поддаются страху, они утрачивают всякое чувство меры и здравый смысл. Если бы подобная чепуха имела вещественный вес, та чепуха, которую рассказывали и писали об этих убийствах, могла бы потопить дредноут. Сам предмет — весьма неаппетитный, и я вынужден писать о нем