Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

стал отец ее будущего ребенка, бросивший ее в самом жалком положении. Уэбстер пыталась отсрочить неизбежное, выпалив, что она беременна. Судья попросил доктора Бонда осмотреть Кейт в комнате для присяжных, чтобы «выяснить, насколько правдиво обвинение, которое выдвинула подсудимая». Выяснилось, что на самом деле она вовсе не ждет ребенка, и смертный приговор был утвержден[518].

«Этот приговор — из тех, с какими охотно согласится публика, — писала газета The Dundee Evening Telegraph. — При всей запутанности и таинственности темных обстоятельств, окружающих это чудовищное злодеяние, никто, знакомясь с представляемыми уликами, не смог бы усомниться, что неизбежным исходом станет вердикт о виновности подсудимой»[519].

Уэбстер провела последние три недели в камере для приговоренных к смерти (в Уондсуортской тюрьме) под присмотром двух надзирательниц. Она сделала еще два заявления, в которых утверждала, что убийца — отец ее ребенка. Власти отвергли оба, сочтя их абсолютно недостоверными. Уэбстер надеялась, что Министерство внутренних дел издаст постановление об отсрочке приведения смертного приговора в исполнение, однако никто и не думал демонстрировать подобное милосердие. Вечером 28 июля, в понедельник, накануне своей «безвременной кончины» она наконец призналась, что же на самом деле произошло тогда в «Коттеджах Вейн», живописуя во всех подробностях (по выражению The Pall Mall Gazette) «преступление редкостной жестокости»[520].

* * *

Казалось, все шло хорошо, когда Кейт Уэбстер начала в январе работать у миссис Томас.

— Поначалу я решила: какая милая старая леди. Думала, мне у нее будет уютно, буду довольна, — объясняла Уэбстер. — Но оказалось, с ней нелегко. Она столько всего делала, только чтоб мне насолить.

Джулия часто инспектировала комнаты после того, как служанка в них прибралась, и указывала места, которые та пропустила.

— Она так себя вела, что я в конце концов на нее разозлилась, — продолжала Уэбстер. — Но я не собиралась ее убивать. По крайней мере тогда не собиралась.

По словам Уэбстер, ситуация в доме постепенно ухудшалась: миссис Томас «всячески показывала, что я ей не по нраву, обижала меня». Днем 2 марта между ними, как часто бывало, вспыхнула ссора. Уэбстер не могла вспомнить, из-за чего начался спор.

— Мы с ней прямо бешено скандалили, — рассказывала Уэбстер. — Она очень взволновалась и в таком вот состоянии пошла в церковь, а меня оставила дома.

Когда вечером того же дня Джулия вернулась, скандал возобновился. Уэбстер побежала вслед за Джулией вверх по лестнице — ссора «превратилась в стычку, и я так разозлилась и взъярилась, что спустила ее с лестницы, прямо на первый этаж. Она очень тяжело свалилась».

Это объясняло шум, который услышала Элизабет (решив, что кто-то повалил кресло). Опасаясь, как бы хозяйка не закричала, Уэбстер накинулась на упавшую и, лежа на ней, задушила ее.

— Потом я совсем растерялась, собой не владела, — добавила Уэбстер. — Решила разделаться с трупом как могу.

Пошарив по дому в поисках необходимых инструментов, она приступила к работе.

— Взяла бритву и отрезала голову от тела, потом этой же бритвой резала само тело, тут мне помогли мясницкая пила и разделочный нож. В стиральный котел налила воды — вскипятить в нем труп, чтоб потом не опознали. Как только разделала тело, стала кидать куски в котел и варить. Желудок ей вскрыла разделочным ножом и постаралась сжечь побольше внутренностей.

Она занималась этим жутким делом с мрачной решимостью.

— Когда посмотрела на то, что передо мной лежало, на всю эту кровищу вокруг моих ног, на меня напал страх и ужас просто невероятный, — рассказывала она. — Я вся была в ошеломлении, вела себя как сумасшедшая.

Отвращение чуть не заставило ее отступиться от задуманного:

— Меня страшно поразили и это кошмарное зрелище, и запах, несколько раз мне, как говорится, изменяли силы и решимость, но в этом злодействе мне сам черт помогал, не иначе.

Она всю ночь рубила, резала, варила, терла, скребла. Запалив огонь в кухонной плите, сожгла внутренности убитой. Когда части тела, варившиеся в котле, превратились в полужидкое месиво, выплеснула содержимое и постаралась хорошенько отчистить опустевшую емкость. То, что не удалось как следует размягчить кипячением, Уэбстер поместила в ящик, который позже найдут в Темзе. Обвязав его бечевкой, она вдруг поняла, что забыла про одну ступню, которую ведь тоже надо выкинуть. Ее она выбросила «в навозную кучу где-то в Кингстоне». Голову Джулии положила в черный мешок, тот самый, с которым пришла на дневное чаепитие к Портерам. В своем последнем заявлении Уэбстер не рассказала, куда в конце концов бросила этот мешок.

Избавившись от всех изобличающих улик и дочиста оттерев все в доме, она решила, что «лучше всего продать всю обстановку и смыться». Это решение, как мы уже знаем, стало для нее роковым.

— Во всем этом нельзя винить только меня одну, — заключала она. — Я совсем смирилась со своей участью и очень даже уверена, что на том свете буду счастлива. Если бы у меня был выбор, я бы почти наверняка скорей померла, чем вернулась в эдакую жизнь, где сплошные несчастья, обман и злодейство[521].

Последние минуты Кейт Уэбстер, какими их представила газета The Illustrated Police News 2 августа 1879 года

(Надпись на картинке: «Казнь Кэтрин Уэбстер в Уондсуортской тюрьме».)

Наутро, в девять часов, Кейт Уэбстер взошла на эшафот. Голову ей накрыли традиционным белым колпаком. Она не стала произносить никаких последних слов. Несколько секунд спустя палач Уильям Марвуд открыл люк. Под ногами у преступницы отверзлась положенная яма шестифутовой глубины, и вскоре Уэбстер провалилась в небытие.

В наши дни о страшном убийстве Джулии Томас уже мало кто помнит, однако оно стало своеобразным символом для целого десятилетия, которое пройдет под знаком самого знаменитого убийцы в истории.

11. Письмо из ада

Эпоха серийных убийц. Зарождение профайлинга

Десятилетие началось с пламенной (во всех смыслах) кампании устрашения, а затем двинулось полночными тропами по освещенным газовым фонарями булыжникам Уайтчепела. Пока безумец терроризировал Ист-Энд, воды Темзы извергали на осклизлые берега свои обезображенные ужасы. 1880-е оказались для Скотленд-Ярда мрачным временем, полным насилия, отмеченным впечатляющими провалами и публичными унижениями.

С 1881 по 1885 год фении взрывали бомбы по всему Лондону и вообще по всей Британии. Их целями становились военные базы, здания государственных учреждений, общественные места. Эти теракты побудили британскую полицию создать (17 марта 1883 года) Особый ирландский отдел. Вошедшие в его состав 12 сотрудников, «сведущих в ирландских делах», стали служить под началом уже знакомого нам суперинтенданта Уильямсона по прозвищу Долли: начальство «сняло