Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв

Однако вернёмся к двухэтажному зданию из белого кирпича в Первомайске. Помимо приглашённых журналистов, сюда свозили и держали захваченных пленных. Как-то я сидел в «приёмной» и два вагнеровца завели какого-то мужика в оборванном ватнике и грязных штанах. Руки у него были связаны сзади, а на голову натянут чёрный мешок — на войне свои процессуальные нормы. Парни его прислонили лбом к стене возле задрапированного тканью входа, коротко сказали — не двигайся. Да так и оставили, ушли. И он так послушно-безропотно стоял, не видя и не подозревая, что в десяти шагах сижу на стуле только я, пью чай и с интересом его разглядываю. Где его они взяли? Да, конечно, картина из какой-то жёсткой антиутопии — ты сидишь пьёшь чай, а рядом стоит лбом в стену чувак с чёрным мешком на голове. Не зная его, не зная, что он натворил, я всё равно ему посочувствовал, так как сам находился в подобной ситуации. Через некоторое время сопровождающие вернулись и увели мужика за ширму.

— …Тут одного пленного привели, а он весь шевронами облеплен, как новогодняя ёлка, — потом со мной разговорился молодой дежурный, этот парень пошёл служить в вагнера из глубинки, «чтобы было что вспомнить на старости лет», — …чего там только не было у него: и христианские, и мусульманские, и языческие символы, да и просто так, «на счастье».

Вспомнился фильм «Мумия», момент, когда один трусливый персонаж пытался сдержать восставшего из саркофага Имхотепа, перебирая амулеты, относящиеся к разным религиям.

Но и у вэсэушника какой-то шеврон сработал — живой же он остался. Дежурный показал мне один из его патчей, на нём была изображена порно-звезда Саша Грей с нимбом над головой — мы, смеясь, предположили, что именно она спасла удачливому хоxлу жизнь.

Все помнят, наверное, комнату с чёрным или белым фоном, где украинские пленные передают привет своим родным. Мне в той комнате удалось побывать. Я опрашивал вагнеровца-зэка, бывшего уголовника, который после найма уже через месяц попал в плен, и которого из плена вагнера вернули. И оставили в живых — аналогичная ситуация с прошлым зэка, которому, по-видимому, разбили голову по возвращении из плена, родила мем «кувалда вагнера».

«Это история про то, что в каждом случае необходим индивидуальный подход», — объяснила мне зам вагнеров по работе со СМИ.

Однако расскажу всё по порядку.

Накануне она обещала интересный контент, и тот зэк стал только одним из пунктов программы. Не задавая, как и всегда, лишних вопросов и ничего не подозревая, я поехал как на рядовой выезд — взял с собой броник, связанные между собой ботинки лола и сопутствующий в таких поездках рюкзачок, где находились тактические наушники, перчатки, противоосколочные очки, флешки, гоупро, фонарик и прочая мелочь, необходимая журналисту в зоне боевых действий.

Но оказалось, что мне ничего не понадобилось. В холле я обнаружил несколько коллег журналистов, да не просто коллег, а именитых военкоров. Нам предложили пройти за ширму, за кулисы, так сказать, и мы поднялись в небольшую кухню на втором этаже. На столе нас ждали коробки печенья и чай.

Мы сидели и пили его, а вместе с тем количество звёзд военной журналистики, находящихся в одной комнате, только увеличивалось, и я догадался, что нас тут не просто так собрали, а ради съёмок вип-персоны, какой — гадать не приходилось. Через некоторое время нас спустили вниз. Мы прошли в соседний со зданием промышленный ангар, в который через несколько минут в сопровождении своих замов и охраны зашёл Евгений Викторович Пригожин.

Самопроизвольно журналисты вытянулись в шеренгу перед ним. Он обошёл всех и поздоровался за руку с каждым, в том числе и со мной.

Он и на расстоянии вытянутой руки выглядел абсолютно как криминальный авторитет. Уж поверьте моему опыту в физиогномике, я вырос в 90-е на Крайнем Севере, где для многих была протоптана дорожка из дворов, в которых мы росли детьми, прямиком на зону, расположенную неподалёку. У него видок был абсолютно мафиозный — голова лысая и продолговатая, как яйцо, оплывшие щёки и шея, бесстрастные глаза, спокойный уверенный взгляд, способный переломить взор любого другого человека, которому, если понадобится, сомнений тут не будет, можно не только взгляд, но и череп проломить. Внешний вид Пригожина, его облик не позволял усомниться, что он способен на многое запретное и если не противо-, то внезаконное. Выглядя по-злодейски, как какой-нибудь Карабас-Барабас, он и сам был склонен к определённого рода театральным жестам. Тут он бил врага его же оружием — не будем забывать, что Зеленский, став украинским президентом, не переставал быть артистом, и когда его избрали, чтобы он прекратил войну, эта война вспыхнула с особой, театральной яростью и страстью. Но хотя нашего Карабасыча очень трудно назвать лицедеем, так как вёл он себя естественно, как было свойственно его натуре, в Бахмуте он киевского артиста явно переигрывал. Вы помните шоу с тремя пленными? Рано утром на крыше дома в Бахмуте, в котором вовсю идут бои, Пригожин обращается к Зеленскому сдать город, дабы не умножить бессмысленных жертв среди украинских мобилизованных. Камера плавно уходит от него, и в кадре появляются трое пленных вэсэушников — двое совсем подростки, а один совсем старик. И его седая борода развевается на ветру. Очень впечатляет, эффектно и театрально.

В этот раз он представлял перед журналистами обломки подбитого штурмовика Су-25, лётчики которого повторили подвиг Гастелло, направив горящий самолёт на вражескую колонну.

— …На Клещеевке достали останки нашего самолёта, пилотов наших героических Антонова и Никишина, — Пригожин снял кепку, и провёл рукой по лысому затылку, — борт номер 48, он же РФ 93798. Парни героически выполнили свою задачу и отработали, вот настало время отдать им память. О них потом расскажет наш руководитель полётов…

Также Пригожин анонсировал рассказ о недавнем происшествии с другим самолётом — два дня назад хoxлы подбили ещё один штурмовик вагнеровцев, но его удалось посадить без потерь на своём аэродроме. Потом руководитель ЧВК доложил присутствующим о текущей обстановке под Бахмутом. Речь зашла и о нехватке снарядов, которых Министерство обороны давало, по его мнению, очень недостаточно. Не обошлось и без выпадов в адрес высших военных чинов.

— …Из загородных клубов, из пятисотметровых кабинетов во время омолаживающего